И вдруг случилось невероятное.

— Послушай, кобелек, — заговорила Мэдисон ледяным тоном, — тебе не кажется, что ты нюхаешь под хвостом не у той суки?

— Исусе! — пробормотал Джоэл и, залившись краской, отвернулся.

Мэдисон мысленно сделала заметку поговорить с Антоном по душам по поводу того, какого соседа он ей подсунул. Мог бы найти кого-нибудь поприличнее. И вообще, каким образом здесь оказался Джоэл Блейк? Его было трудно — почти невозможно — представить в числе тех, с кем общался хозяин этого дома.

Мэдисон повернулась к соседу слева. Это был модельер Мортимер Марсель — очень забавный, хотя и педераст. Высокий стройный мужчина чуть-чуть за пятьдесят, он был сама элегантность.

— Вы как-нибудь обязательно должны прийти к нам на показ, — сказал Мортимер. Одет он, как, впрочем, и всегда, был шикарно: костюм в тонкую светлую полоску, белоснежная сорочка, галстук цвета жемчуга и бриллиантовые запонки. — В этом году я представляю новую — просто божественную — коллекцию. Вы будете очарованы.

— Могу я рассчитывать на платье в подарок? — шутливо поинтересовалась Мэдисон.

— Вы? Безусловно! — серьезно ответил Мортимер. — Вы для меня — самая лучшая реклама.

— Правда? — удивилась женщина. Хм, то у нее были «самые сексуальные губы», а теперь она вдруг превратилась в «самую лучшую рекламу». «Эй, дамочка, — шутливо обратилась она к самой себе, — нынче вечером вы явно пользуетесь успехом!»

Мэдисон посмотрела в сторону другого стола. Там сияла Джеми, перед которой рассыпался в комплиментах Крис Финикс. Питер развалился на стуле через несколько человек от них. Вид у него был не очень веселый. А рядом с ним сидела тощая как жердь девица — супермодель, известная своим пристрастием к героину. Она пыталась привлечь его внимание и так и сяк, но — безуспешно.

На этот раз в искусстве рассадки гостей Антон превзошел самого себя, подумала Мэдисон. Она с трудом подавила зевок.

— Сегодня мне нужно уйти пораньше, — прошептала она Мортимеру.

— Мне тоже, — также шепотом ответил он, незаметно показывая на своего любовника, сидевшего за соседним столом. — Хотите, мы с Джефферсоном вас подвезем?

— Великолепно! — ответила она, с удовлетворением отметив про себя, что Джоэл полностью переключил свое внимание на другую даму, сидевшую справа от него, — грудастую негритянку не первой молодости, известную оперную диву.

Бедная тетка! Может ли быть худшее наказание, чем ухаживание Джоэла Блейна!

Наконец они покончили с десертом, и вскоре Мэдисон уже сидела в громадной машине — вместе с Мортимером и чернокожим, наголо бритым и весьма сексуальным Джефферсоном. «Какая потеря для женской части человечества! — подумала Мэдисон. — И почему самые лучшие мужики всегда либо заняты, либо голубые?»

Дэвид не любил гомосексуалистов. Он почему-то видел в них угрозу своему мужскому достоинству — в прямом, а не в переносном смысле. Она помнила, как они спорили о том, есть ли у него самого склонность к гомосексуализму, и как яростно он оборонялся. Что же касается женского гомосексуализма, то против него Дэвид, само собой, не возражал. Более того, сколько раз он уговаривал ее заняться этим с какой-нибудь женщиной — вместе с ним, разумеется. Но каждый раз получал от нее категорический отказ. Групповуха — это не по ее части.

И вообще теперь, рассматривая их отношения с расстояния длиною в год, Мэдисон понимала, что ей не нравилось в Дэвиде очень многое.