|
Жан-Клод и Ричард услышали бы. Эдуард подошел ко мне. В нем ощущалась искорка веселого интереса, будто он знал, что я собираюсь сказать, и это будет какая-то смешная глупость. - Почему он на меня смотрит? - Ты имеешь в виду Харли? - Ты отлично знаешь, кого я имею в виду. - Он всего лишь смотрит, Анита. Ничего страшного. - Но почему на меня? - Может быть, потому что ты женщина? - Брось, Эдуард. О чем бы он ни думал, это не секс. А если секс, то мне не хотелось бы знать подробностей. Эдуард посмотрел на меня и сказал: - А ты его спроси. - Что? - Спроси его, чего он на тебя уставился. - Просто взять и спросить? Эдуард кивнул: - Харли это будет приятно. - А мне хочется это знать? - спросила я. - Не знаю. Решай сама. Я медленно вздохнула, чтобы успокоиться. - Эдуард, ты со мной темнишь. Скажи, в чем тут дело? - Если со мной в драке что-нибудь случится, нужно, чтобы остался кто-то, кто будет Харли не безразличен. - То есть? - Анита, он абсолютно надежен. Он будет прикрывать мне спину, не дрогнет, и он убьет любого, кого я скажу, но без конкретных приказов он может действовать не правильно. А приказы он от кого попало не принимает. - И ты назначил меня? Эдуард покачал головой: - Я сказал ему выбрать кого-нибудь из присутствующих. - И почему это оказалась я? - Спроси его. - Ладно. Я пошла обратно, Эдуард за мной. Харли смотрел на нас, а видел будто что-то совсем другое. Это чертовски нервировало. - Почему ты на меня пялишься? - спросила я. Он ответил спокойным голосом, будто никогда его и не повышал. - Ты - самая страшная из всех, кто тут есть. - Теперь я понимаю, что ты просто не видишь. - Я вижу все, что здесь есть. - У тебя что-то не в порядке? - Все у меня нормально. Я попыталась придумать вопрос получше и наконец спросила: - Что ты видишь, когда смотришь на всех, кто здесь есть? - То же, что и ты. Монстров. - Мне почему-то кажется, что мы с тобой видим в этой комнате разных монстров. Он улыбнулся - просто чуть скривил губы. - Может, они и выглядят по-другому, но все равно они монстры. Все монстры. Он был резко выраженным психом, созревшим для обитой резиной камеры. Обычно, когда человек доходит до такого состояния, дороги обратно уже нет. Психотропные средства иногда помогают, но без них мир будет для такого человека подавляющим и страшным. Харли не выглядел ни подавленным, ни испуганным. Он был спокоен. - А когда ты глядишь на Эдуарда, он для тебя всегда одинаков? Его ты узнаешь? Харли кивнул. - И меня ты узнаешь, - сказала я. - Это если постараюсь тебя запомнить. |
