|
Он легко, небрежно дал мне пощечину. У меня из глаз посыпались искры. - Отвечай, Анита! Когда в глазах чуть прояснилось, я спросила: - А какой был вопрос? - Ты знаешь, как я стал леопардом-оборотнем? Мне не хотелось играть в эту игру, участвовать в постельных разговорах а lа Габриэль, но получать опять по морде тоже не хотелось. Ему очень нетрудно будет отправить меня в нокаут, а выйду я оттуда в худшей форме, чем сейчас. Трудно поверить, но правда. - Нет, не знаю. - Я всегда любил боль, еще когда был человеком. Я познакомился с Элизабет, а она была леопардом. Мыс ней трахались, но я просил ее перекинуться в этот момент. Она говорила, что боится меня убить. Он наклонился надо мной, и с его губы падали медленные, тяжелые капли крови. Я моргала, отворачивалась, стараясь, чтобы кровь не попала в глаза. - Я тогда чуть не погиб. Я отвернула голову набок до упора, и его кровь капала мне на висок, на щеку. - И секс того стоил? Он наклонился и стал слизывать с меня кровь. - Такого секса у меня никогда не было. У меня из горла рвался крик. Я его проглотила, и это было больно. Должен быть выход. Должен быть, должен быть. Раздался мужской голос: - Ложись на нее, как будет на съемке, и давайте ставить свет. Я поняла, что это группа. Режиссер, оператор, еще дюжина народу, и никто не будет мне помогать. Габриэль вынул из высокого черного сапога нож. Рукоятка у ножа была черной, но лезвие сияло серебром. Я не могла удержаться, чтобы не рассматривать его. И до того мне тоже было страшно, но не так. Страх жег горло, грозя вырваться наружу воплями. Меня испугало не лезвие. Секунду назад я бы все на свете отдала, чтобы Габриэль перерезал веревки. Сейчас я бы отдала все, чтобы он этого не делал. Габриэль положил руку мне на живот и впихнул колено меж моих связанных ног. Они не могли сильно разъехаться, и я этому радовалась, но Габриэль извернулся и потянулся ножом вниз. Я знала, что будет, еще до того, как он разрезал веревку. Ноги у меня освободились, и Габриэль почти одновременно вдвинулся между ними - я не успела ни сопротивляться, ни как-то попытаться воспользоваться свободой. У него был большой опыт. Габриэль елозил по моим бедрам, раздвинув мне ноги так, что я чувствовала его сквозь джинсы. Я не вопила - я хныкала и презирала себя за это. Лицо у меня упиралось ему в грудь чуть ниже проколотого соска, и волосы на этой груди были жесткие и царапучие. Его тело почти полностью закрывало меня - в камере могли быть видны только руки и ноги. Мне пришла в голову очень странная идея. - Ты слишком длинный, - сказала я. Габриэль чуть приподнялся: - Чего? - В камеру ничего не будет видно, кроме твоей спины. Ты слишком высокий. Он сполз обратно, приподнявшись в упоре лежа. Обернулся, не слезая с меня. - Фрэнк, она тебе видна? - Не-а. - Блин! - сказал Габриэль. Посмотрел на меня и улыбнулся: - Никуда не уходи, я скоро вернусь. И он слез с меня. С освобожденными ногами я смогла сесть. |
