— Очень опасный подход, — заметил нотариус. — Но в данных обстоятельствах я не намерен с вами дискутировать.

— И потом, — сказал Вимси, — если бы яд содержался в супе или рыбе, то он мог бы начать действовать прежде, чем Филипп (надеюсь, вы не против, что я его так называю?) ушел бы из вашего дома. Мы переходим к тушеному цыпленку. Миссис Петтикен и Ханна Вэстлок могут засвидетельствовать полную невиновность цыпленка, насколько я понимаю. И, кстати, судя по описанию, он был просто объеденье. Я говорю, как человек, имеющий значительный опыт в вопросах гастрономического характера, мистер Эркерт.

— Охотно верю, — вежливо ответил тот.

— Остается только омлет. Восхитительное блюдо, когда оно хорошо приготовлено и съедено — что особенно важно — съедено сразу же по приготовлении. Чудесная мысль — подать яйца и сахар к столу и приготовить все прямо на месте! Кстати, насколько я понимаю, омлета для прислуги не осталось? Ну, конечно же! Никаких остатков, такую вкуснятину съедают до конца. К тому же для себя хорошая кухарка приготовит омлет не хуже, и к тому же свежий. Я уверен, что кроме вас и Филиппа, омлета никто не вкушал.

— Совершенно правильно, — подтвердил мистер Эркерт. — И мне нет нужды это отрицать. Но вы не забудете, я надеюсь, что я-то его вкушал, и без всяких дурных последствий. И, более того, омлет приготовил мой кузен собственноручно.

— Вот именно. Четыре яйца, если память мне не изменяет, сахар, джем — самые обычные ингредиенты. Сахар и джем должны быть в полном порядке. Э… полагаю, я не ошибусь, если скажу, что одно из яиц, поданных к столу, было надтреснутым?

— Возможно. Я что-то не помню.

— Неужели? Ну, вы сейчас не под присягой, конечно. Но Ханна Вэстлок помнит, что когда вы принесли яйца домой (вы ведь купили их сами, мистер Эркерт, не так ли?), вы упомянули о том, что одно яйцо треснуло и специально попросили, чтобы его пустили на омлет. Более того, вы собственноручно положили его в мисочку для этой цели.

— Ну и что? — спросил мистер Эркерт чуть менее безучастным тоном, чем прежде.

— Совсем нетрудно ввести мышьяк в надтреснутое яйцо, — сказал Вимси. — Я сам проделал такой эксперимент, пользуясь тонкой стеклянной трубочкой. Возможно, маленькая воронка была бы еще удобнее. Мышьяк — вещество довольно тяжелое — полграмма спокойно поместятся в чайную ложку и осядут на одном конце яйца, а следы на скорлупе легко стереть. Жидкий мышьяк влить было бы еще легче, но по определенным соображениям я проводил эксперимент именно с обычным белым порошком. Он довольно легко растворяется.

Мистер Эркерт достал из портсигара сигару и нарочито сосредоточенно принялся ее раскуривать.

— Не хотите ли вы сказать, — осведомился он, — что при сбивании четырех яиц, одно отравленное яйцо каким-то чудесным образом не смешалось с остальными, и вся порция мышьяка оказалась только в одной стороне омлета? И что мой кузен намеренно взял себе отравленную порцию, а весь остальной омлет оставил мне?

— Ничуть, ничуть, — ответил Вимси. — Я всего лишь предполагаю, что мышьяк находился в омлете и попал туда из яйца.

Мистер Эркерт швырнул спичку в камин.

— В вашей теории есть изъяны, равно, как и в яйце.

— Я еще не кончил излагать свою теорию. Следующее ее положение базируется на очень тонких нюансах. Позвольте мне их перечислить. Это ваше нежелание пить за обедом, цвет вашего лица, обрезки ногтей, прядка ваших ухоженных волос. Остается добавить ко всему этому пакетик белого мышьяка из потайного шкафчика в вашей конторе, и результат — веревка, мистер Эркерт, веревка.