|
Если бы в купе кто нибудь произнес его имя, все пассажиры вздрогнули бы, ибо в половине газет, которые кипой лежали у молодого человека на коленях, все еще говорилось о нем. А имя было звучное: Жеан д'Ульмон. Знатное бельгийское семейство, оставившее свой след в истории. Жеан д'Ульмон был светловолосым, с довольно тонкими чертами; его кожа, слишком чувствительная, мгновенно вспыхивала румянцем, а лицо часто искажалось от нервного тика. Дважды Мегрэ вызывал этого молодого человека с свой кабинет в уголовной полиции и дважды на протяжении многих часов тщетно пытался одолеть его. – Вы признаете, что вот уже два года приводите в отчаяние всех ваших родных? – Это касается только моих родных! – Вы начали изучать право, но вскоре были исключены из университета в Лувэне за недостойное поведение. – Я жил с женщиной. – Извините! Вы жили с женщиной, которую содержал один коммерсант из Антверпена. – Эта подробность не имеет значения! – Рассорившись со всей вашей семьей, вы приехали в Париж… Вас видели большей частью на бегах и в ночных заведениях… Вы называли себя графом д'Ульмоном, хотя не имеете ни малейшего права на этот титул… – Некоторым людям это доставляет удовольствие… Хладнокровие не покидало его, хотя по лицу и разливалась болезненная бледность. – Вы познакомились с Соней Липшиц, будучи прекрасно осведомлены о ее прошлом… – Я не привык судить о женщине по ее прошлому… – К двадцати трем годам Соня Липшиц сменила немало покровителей. Последний оставил ей состояние, которое она растратила меньше чем за два года… – Что и доказывает мое бескорыстие: я ведь явился слишком поздно. – Вы, конечно, знали, что ваш дядя, граф Адальбер д'Ульмон, – в вашей семье любят необычные имена – так вот, повторяю: вы, конечно, знали, что он каждый месяц на несколько дней наведывался в Париж и останавливался в «Отель дю Лувр»… – Чтобы вознаградить себя за безупречную жизнь, какую он, по его мнению, обязан вести в Брюсселе… – Пусть так!.. Ваш дядя, завсегдатай гостиницы, занимал всегда один и тот же номер, триста восемнадцатый… Каждое утро он ездил верхом в Булонском лесу, потом завтракал в модном кабаре, а затем до пяти вечера закрывался у себя в номере… – Он, должно быть, нуждался в отдыхе! – не без цинизма отвечал молодой человек. – В его то годы!.. – В пять к нему поднимались парикмахер и маникюрша… – Верно… – А потом он ходил в те места, где можно встретить хорошеньких женщин, и проводил там время до двух часов ночи… – Опять таки верно… Ибо граф д'Ульмон, бывший в свое время известным дипломатом, ныне, следовало признаться, превратился в типичного молодящегося старичка и даже носил парик. – Ваш дядя был богат… – Я об этом наслышан… – Он несколько раз помогал вам деньгами… – И читал заодно мораль. Эти деньги не даром мне доставались… – За два дня до трагедии в одном баре на Елисейских полях вы представили ему вашу любовницу Соню Липшиц… – Как вы представили бы свою супругу… – Извините! Вы, все трое, выпили аперитив, потом, сославшись на деловое свидание, вы оставили их одних… К тому времени вы с Соней работали, что называется, в паре. Прожив долгое время в «Отель де Берри» на Елисейских полях, где вы задолжали изрядную сумму, вы вынуждены были перебраться в более чем скромную гостиницу на бульваре Батиньоль… – Вы ставите мне это в вину? – Надо думать, что Соня не понравилась вашему дяде, который расстался с ней сразу же после обеда и отправился в какой то маленький театрик… – И в этом, что ли, я виноват? – Через два дня, в пятницу, граф д'Ульмон был убит в своем номере, где, как обычно, отдыхал в послеполуденные часы… Согласно мнению судебных медиков, ему размозжили череп свинчаткой или железным прутом… – У меня производили обыск… – произнес молодой человек с насмешкой. |
