Но ее вызывающее скандирование неожиданно заглушил поцелуй, в котором на этот раз не было ни колебания, ни мягкости. Это был поцелуй агрессивного, властного мужчины, уверенного, что он любим. Горячий поцелуй был настолько внезапен и яростен, что она не успела на него ответить. Он кусал, облизывал и сосал ее губы, словно изголодавшийся, доведенный до крайности человек. Бенедикт сладострастно вкушал долгожданный плод, и его невозможно было остановить. Беспомощно приоткрыв рот под его бешеным напором, Ванесса поняла, что не сможет ни в чем ему отказать. Только он один в состоянии довести ее до такой неистовости, что она забывает обо всем: о правилах поведения, о мелочных ограничениях, которые сама для себя выработала, о последствиях, наконец.

– Снова скажи, – глухо прозвучал его голос, а язык обволакивал ее рот изнутри, ласково касаясь неба и заставляя произнести его имя.

Со вздохом удовольствия она сказала:

– Бен…

Он что-то довольно пробурчал, и его поцелуй стал еще жестче. Он подмял ее под себя, и у нее уже не хватило сил отстраниться. Руки Ванессы скользнули вдоль его плеч и спины, а он вытянулся во всю длину своего гибкого тела. Ему удалось разжать ей колени и улечься между ее ног.

– Боже, как славно ты произносишь мое имя…

Бенедикт одной ладонью держал Ванессу за затылок, а другой стянул косынку, так что ее волосы веером рассыпались по одеялу. Он уткнулся в них лицом, потом снова стал целовать ее в губы, но на этот раз медленнее, ожидая и ее поцелуя в ответ.

У Ванессы закружилась голова, и она закрыла глаза. А он свободной рукой провел по ее боку в мягком кардигане и по ноге в джинсах, затем засунул руку ей под колено и согнул его, прижав к своему бедру. Его тело ритмично двигалось у нее между ног, и от этих интимных прикосновений Ванесса застонала.

– Я сделал тебе больно? – хрипло прошептал он и, оторвавшись от ее рта, внимательно вгляделся в ее лицо.

– Да… – Хотя Ванесса не открыла глаз, на лице у нее было написано блаженство.

– Тогда дай я тебе помогу… – Он переместился в сторону, и она почувствовала, как у нее на груди расстегнулась перламутровая пуговица. – Почему, черт возьми, у тебя на одежде всегда столько маленьких пуговичек? – проворчал Бенедикт, поглощенный их расстегиванием.

Она с удивлением смотрела на его раскрасневшееся лицо. Он так торопился, что расстегивал пуговицы не по порядку – ему было важно поскорее высвободить ее грудь из-под кардигана. Ванесса схватилась за пуговицу у ворота, пытаясь помешать, но он откинул ее руку.

– Я сам. Я хочу посмотреть. – Его глаза потемнели и заблестели от страсти.

Он не сводил с нее взгляда. Расстегнув еще одну пуговицу, он помедлил, затем, расставив пальцы, обхватил ладонями ее груди поверх мягкой шерсти и сильно сжал. Ванесса от неожиданности открыла рот.

– Кто-нибудь может подойти, – еле слышно прошептала она, тщетно пытаясь высвободиться из его железной хватки.

– Нас здесь никто не увидит. Мы спрятались, словно в гнездышке, – пробормотал он, не отрывая глаз от ее лица и расстегивая оставшиеся пуговицы. Затем он стал распахивать кардиган у нее на груди. – Тебе ведь хочется, чтобы я посмотрел на тебя, правда, Несса? Чтобы прекратить эту боль, мучающую нас обоих…

У нее перехватило дыхание – она вспомнила, что на ней надет простой белый лифчик, и испугалась, что Бенедикт может разочароваться, так как ничего обольстительного не увидит.

Он замер, и в уголках рта затаилась улыбка при виде гладких цельнокроеных чашечек и интригующих очертаний сосков под тонкой шелковой тканью.

– А где застежка?

Ванесса поняла, что он спрашивает разрешения, а уж застежку найдет сам.