— Жданом меня зовут, — сказал смерд, берясь за кружку, — а вас как?

Олята сказал.

— Оляна жена тебе?

— Сестра.

— За добрых людей! — сказал Ждан и жадно выпил.

Олята последовал его примеру. Мед был сладким и слегка щипал небо. Мужчины закусили, Ждан налил еще. В этот раз Олята едва пригубил: медами его не баловали, боялся охмелеть. Ждан свою кружку осушил до дна и удовлетворенно причмокнул.

— Некрас велел, чтоб вы ни в чем недостатка не знали, — сказал гость, рыгнув. — Так и будет. Хлеб из новины, молоко, масло, творог, яйца — все будет. Схочется мясца — овцу заколю. На затоке верши стоят — рыбки сколько хошь. Жить будете, как бояре, — Ждан хитровато глянул на Оляту, тот, поняв, полез в кошель.

— Не надо! — замахал руками Ждан.

— Чего хочешь? — удивился Олята.

— Коней у тебя много, — вкрадчиво сказал Ждан. — Чего им без дела ходить? Жниво кончилось, снопы в поле. В гумна надо свезти.

— Кони верховые! — возмутился Олята.

— Твой — верховой, — согласился Ждан, — другие — степняки. Малые, но тяговитые. Хоть под седло, хоть в телегу.

«Разглядел! — удивился Олята. — Когда успел?»

— В веси нет тягла? — спросил.

— Одна кобылка! — вздохнул Ждан. — Все тиун забрал за недоимки. Бабы на себе снопы таскают. Жилы рвут…

Олята незаметно потер руки. Сдать коней в работу — прибыток, одним кормом Ждану не отделаться. Коли великая нужда в тягле, запросить можно много. Скажем, холстов добрых. Или кож. Некрас весь товар перевел на своих человечков для сулиц, можно возместить убыток. Заплатит смерд, никуда не денется! Внутренне усмехнувшись, Олята поднял взор, и увидел Оляну. Она стояла у печи и пристально смотрела на брата. Взор ее был таков, что Олята засовестился.

— Всех не дам! — сказал сердито. — Нам верхами ездить. Бери четверых! Только гляди, чтоб не спортили, не грузили тяжко! Глядеть буду! И корми овсом…

— Спаси бог, тебя, боярин! — Ждан соскочил с лавки и поклонился в пояс. — Не забуду!

Ждан убежал, забыв свой мед. Олята мрачно осушил кружку. Тихо подошла Оляна и поцеловала брата в щеку.

— Ладно! — сказал Олята, чувствуя, как хмель кружит голову. — Грех брать прибыток от чужого добра.

Он выбрался из-за стола и побрел к полатям…

Проснулся Олята с рассветом, быстро позавтракал и оседлал Дара. Коней Колпаков за оградой не было; на лугу щипала травку незнакомая мухортая кобылка. Олята только головой покачал. Ждан оказался хитрецом: в упряжь поставил чужих коней, свою кобылку привел к жеребцу. Обещал боярину двух коней оставить — получи! Какая разница? Зато, если Дар покроет кобылку, Ждану достанется жеребенок. Олята вскочил в седло и поскакал в поле. Там кипела работа. Мужчины и женщины грузили снопы на повозки, отроки, помахивая хворостинками, везли их к гумнам. Степные лошадки тащили груз без натуги. Ждан сдержал слово: коней не перегружали. Отроки больше махали хворостинками, чем охаживали коней по бокам. У Оляты отлегло от сердца. Ждан, завидев в поле Оляту, разогнулся и глянул вопросительно: будешь ругаться? Олята не стал. Пустил отдохнувшего Дара вскачь по стерне. Из-под копыт жеребца почти сразу порскнули в стороны зайцы. Большие, нагулявшие за лето жира.

Олята набрал в лесу хворосту, поскакал к избе и вернулся с сулицей. Попасть на скаку в вертлявого зайца оказалось непросто.