Сталин, пройдя инициацию огня ещё до поступления в духовную семинарию, вовсе не подсматривал за мерзостями будущих священников, вовсе не был игрушкой своей матери, которая, будучи шлюхой, до конца, естественно, мечтала, чтобы её сын стал православным священником. Сталин, уже тогда гениальный поэт со знанием терминологии алхимии поступил в семинарию именно изучать культ Девы методом «вычитания».

Сто сюжетов.

Каждый из живущих на земле увлечён тем или иным.

Гений, естественно, увлечён тем сюжетом, который не привлекает предателей Родины (Прапредка) — оправдание оклеветанной в отцеубийстве Девы и восстановление Истины. Это сюжет «Отцеубийцы» Казбеги. (Тема отцеубийцы подымается в главе «Вариации на тему «Чур и Волк»»).

Острый интерес — вплоть до выбора псевдонима «Коба» — к «Отцеубийце» Казбеги открывает в Сосо редкий тип человека — отсюда и его способность обращаться и в сокола, и в волка.

Как поступит тот, кто хочет сохранить господство над аборигенами? Правильно. Он должен отслеживать тех детей аборигенов, которые заинтересовались сюжетом Казбеги, и их уничтожать. На иглу сажать, инсценировать их гибель от рук маньяка и т. п. Что и говорить, мне, у кого стая убила дочь, эта тема близка. Должны — и убили. Ведь, в конце концов, убили же и Похлёбкина, и Константина Васильева, и Глеба Лебедева, и Балашова. Четверых из четырёх.

Наше дело ребёнка-гения защитить.

Наше, личностей, призвание.

Научить его прятаться.

Следопытом сделать — одно, прежде — прятаться.

А чтобы научился прятаться, надо научить некоторым истинным законам космоса.

Для того эти законы и перевираются в школах, чтобы уничтожить Этого ребёнка.

Я не выдал способ выявления ребёнка-гения. Они этот приём — ловля по архетипу — знают. Аборигены России не знают, а они — знают. Я вообще по всему тексту этой книги делал указания: то и то они знают. И о соколах знают, и о волках, и об экологии, и о Прародине, и о таинстве русской свадьбы и так далее. «Базар» я фильтрую. Я очень стараюсь нигде не выходить за рамки уха и глаза зятя главного раввина. Говорю, чтo зять мог бы выведать традиционными приёмами разведки.

Сдаётся мне, что Этот ребёнок уже вошёл в мир или вот-вот войдёт. Я знаю — мне помогали, но на прямой контакт не выходили. И это замечательно, я никого не могу выдать. Даже захотел бы — не могу. А раз пишу, то кто-то из читающих эти строки и спасёт ребёнка.

А раз ребёнок вошёл, то непременно будет искать валдай-кузницу, а раз будет искать, то уж лучше я сам поставлю настоящую, чем стая поставит фальшивую.

Ещё с моей стороны хитрее ход, если мне удастся показать, что такая передвижная кузница вполне может кормить — тогда таких кузниц станет много. Ну и попробуйте найти, в которую из них войдёт тот, кому предречено быть спасённому.

А спасение просто — оно в точности то же, каким был спасён Сосо. Умеешь сочувствовать оклеветанной «отцеубийце» — умей сделать вид, что ты иной. Рыдания рвутся от жалости к оклеветанной Деве — да будет твоё лицо каменным. Жиды продолжают духариться над Россией — да будет твоё лицо спокойно. Сослали в Сольвычегодск — даже в библиотеке подпишись вымышленной фамилией «Джугоевич». Вышел на трибуну — заговори «с кавказским акцентом» о любви к воздетой стаей в данный период дурилке и связанной с ней имени-символу (или Маркс, или Фрейд, или Солженицын, или теория демократии, или христианство).