Заведующий кадрами полагал, что теперь я все понял. Нет, я не понял. Он смотрел на меня с беспокойством. Неужели я действительно так устал? Поскольку он пытался мне втолковать, что Мартин и Антуан были из добровольцев.

Перед моими глазами как будто вспыхнул огонь — вспышка, пламя. Ну и что, что добровольцы, ну и что, что демобилизовались… Я пришел в армию на год раньше положенного, я об этом ничего не знал. Белая вспышка, пламя, белая вспышка.

Об этом я помню, как если бы все это случилось вчера. Что касается остального, мне рассказали, Василию пришлось помогать французскому лейтенанту, вдвоем они подняли меня со стула и усадили в сани.

С этого момента все закрутилось, завертелось само собой, каким-то чудесным образом. Через два дня в Кобе отправлялся японский корабль. Мартин и Антуан уже были внесены в официальный список. Для размещения на нижней палубе. Я же получил право на каюту первого класса.

Я вернул свою сумку и отчет по расходам. Пожал руку Милану. Он очень обрадовался. Чешские войска приближались к Владивостоку. Им предстояло вскоре отправиться в путь, чтобы вернуться в освобожденную страну после пятисот лет рабства.

На вокзале — полковник Антонов. Кули, осыпанные рублями. Даже Фанг. В своем ликовании, в знак благодарности судьбе, я постарался никого не забыть.

День пролетел как одно мгновение. Наступил вечер, я нанес визит нашему казначею. У него не хватило денег, чтобы оплатить мои дорожные расходы.

Это были такие пустяки, вот аккредитивное коммерческое письмо для предоставления во всех консульствах Франции.

И напоследок эскадрилья закатила для меня прощальный банкет. Здесь были все. Боб среди первых. Мы обнялись. Сильно. Хорошо. В одно мгновение все стало на свои места, обрело свою значимость. Бордо, колокола Бреста, баккара на борту «Президента Гранта», Америка между двумя океанами, падре с «Шермана».

И другие тоже. Никогда еще я не чувствовал, что мы так близки друг другу. Они завалили меня письмами, фотографиями, небольшими сувенирами. Вдруг я стал для них олицетворением родины, их родителей и любимых. А они воплощали для меня наше общее приключение.

Капитан посоветовал мне не играть в дороге в карты. Друзья — не слушать песни русалок с раскосыми глазами. Все, включая ординарцев, что-то мне подарили.

Повар приготовил пирог, украсив его моими инициалами. Лейтенант из Верхних Пиренеев прочел стихотворение собственного сочинения. Спать мы легли очень поздно. Уже перед тем как погрузиться в мир грез, я вспомнил, что совсем не думал о Лене.

Следующий день был столь же насыщен событиями, как и предыдущий.

Весь день я провел в музее мамонтов. Ставил подписи на квитанциях. Штемпели на поручениях для миссии. Ходил из одного кабинета в другой — обычный ритуал вежливости. В конце дня мне предстояло ввести в курс дела, если так можно выразиться, одного моего несчастного товарища, который не знал ни одного русского слова, чтобы он сделал все возможное вместо меня для отправки в Читу оружия для атамана Семенова.

Затем я упаковал ящики и принялся за подготовку ответной вечеринки, которую я устраивал для эскадрильи. Вечеринка в русском стиле. Где? Только в «Аквариуме».

Не все согласились прийти. Некоторые после вчерашнего банкета боялись излишней усталости. Другие — разгула и скандала. Боб боялся огорчить оставшуюся в одиночестве любовницу. Но все-таки нашлось несколько смелых. А еще я пригласил шотландца в его килте, канадца с револьвером и многих других. Их упрашивать не пришлось. В конце концов в большом зале нас собралось около сорока человек.