Все по-прежнему приходили к нам. Роже Венсан, Жан Д., Андре К. ...и все остальные, по вечерам звонившие в дверь, за кем я шпионил, сквозь щели в ставнях рассматривая их лица, освещенные лампочкой на крыльце. Голоса, смех, телефонные звонки. И Анни с Жаном Д. в малолитражке под дождем.

Никого из них я никогда потом не видел, только Жана Д., и то однажды. Мне было двадцать лет. Я жил в комнате на улице Кусту, возле площади Бланш. Я писал свою первую книгу. Приятель пригласил меня поужинать в ресторанчике неподалеку. Когда я пришел, за его столиком было еще двое сотрапезников: Жан Д. и девушка, которая была с ним.

Он почти не постарел. Виски слегка тронуты сединой, тот же ежик. У глаз — маленькие морщинки. Вместо куртки-канадки — весьма элегантный серый костюм. Я подумал, что мы с ним здорово изменились. За все время обеда ни он, ни я о прошлом не обмолвились. Он спросил, чем я занимаюсь. Обращался ко мне на «ты», звал меня «Патрик». И наверняка сказал тем двоим, что давно знает меня.

Мне о нем было известно немного больше, чем во времена детства. В тот год газеты только и писали о похищении марокканского политического деятеля. Один из замешанных в этой истории умер у себя дома, на улице Де Ренод, при загадочных обстоятельствах в ту самую минуту, когда полиция высаживала дверь в его квартиру. Жан Д. был другом этого человека и последним, кто видел его живым. Он подтвердил это в суде, и газеты писали об этом. Но в статьях были и другие подробности: Жан Д. некогда отсидел семь лет в тюрьме. В чем там было дело, не уточнялось, но, судя по всему, неприятности у него начались именно в те времена.

Мы и слова не произнесли о тех статьях. Я его просто спросил, живет ли он в Париже.

— У меня своя контора, на улице Фобур Сент-Оноре. Надо бы тебе зайти ко мне...

После ужина приятель мой куда-то исчез. Я остался один с Жаном Д. и девушкой, брюнеткой лет на десять моложе его.

— Я тебя подвезу куда-нибудь?

Он открыл дверцу «ягуара», стоявшего у входа в ресторан. Из газет я знал, что в определенных кругах его называли Длинным на «ягуаре». С самого начала обеда я все пытался завязать такой разговор, чтобы можно было порасспросить его о прошлом, до сих пор для меня загадочном.

— Это из-за этой машины тебя прозвали Длинным на «ягуаре»? — спросил я.

Но он пожал плечами и ничего не ответил.

Он решил зайти ко мне, на улицу Кусту. Они вскарабкались вслед за мной по узенькой лестнице, потертая красная дорожка на ней чем-то пахла. Они вошли в мою комнату, и девушка села на единственное сиденье — плетеное кресло. Жан Д. остался стоять.

Странно было видеть его в этой комнате, в элегантном сером костюме и темном шелковом галстуке. Девушка оглядывалась по сторонам и, похоже, была не в восторге от убранства комнаты.

— Ты пишешь? И у тебя получается?

Склонившись над ломберным столиком, он рассматривал листы бумаги, которые я изо дня в день пытался заполнить.

— Дерзаешь, с пером наперевес?

Он улыбнулся мне.

— Здесь не топят?

— Нет.

— И ты как-то обходишься?

Что я мог ему ответить? Я понятия не имел, как заплатить в конце месяца пятьсот франков за жилье.