– Да нет, я сплю нормально… Более или менее.

– Снова кошмары, Пол?

– Вроде того.

– Попробуй выпивать на ночь стакан теплого молока с медом.

– Вряд ли мне это поможет. Я бы предпочел барбамил, но он, к несчастью, весь вышел…

– Вот как? – Глэдис насторожилась. Ей‑то казалось, что в последнее время Пол чувствует себя лучше, а он, оказывается, просто сидел на таблетках. – Знаешь, по‑моему, тебе не стоит злоупотреблять снотворным, – сказала она решительно. – Попробуй теплое молоко, как я тебе сказала, и горячую ванну с травами…

– Слушаюсь, мэм, – отозвался он шутливо и тут же спохватился:

– Глэдис, а тебе точно не холодно? Это я могу разговаривать с тобой сколько угодно, потому что у нас сейчас плюс двадцать по Цельсию, а ты в этой будке можешь легко превратиться в сосульку. Что я тогда буду делать?

– Сосульку положено сосать, – отозвалась Глэдис. Его голос звучал так тепло и так… сексуально, что она совершенно забылась.

– Я обожал делать это, когда был мальчишкой, – рассмеялся Пол. – И все‑таки, Глэдис, мерзнуть не стоит. Ты обещала беречь себя.

– Стоит, – решительно сказала она. Гораздо больше, чем холодный ветер, забиравшийся под куртку и под свитер, ее беспокоило то, что ей приходится скрывать эти звонки от Дугласа. Она не делает ничего недостойного, так почему же она должна прятаться? И все же ради того, чтобы поговорить с Полом, она готова была пойти и на это.

– Кстати, о сосульках и прочих погодных явлениях, – сказала она. – Через месяц будет Рождество, а я даже не начинала к нему готовиться. Как ты собираешься его встречать?

Тут Глэдис прикусила язык и мысленно обругала себя дурой. Ей следовало помнить, что в этом году Рождество будет для Пола настоящей мукой.

– Пока не решил, – ответил Пол совершенно спокойно. – А ты? Наверное, вместе с детьми? Кстати, Сэм все еще верит в Санта‑Клауса?

– Не особенно, но на всякий случай он старается этого не показывать, чтобы ненароком не остаться без подарков.

Они оба рассмеялись, а в следующую минуту в трубке раздался голос телефонистки, которая предупредила Глэдис, что если она не произведет доплату, то через минуту их прервут.

– Извини, Пол, у меня больше не осталось четвертаков, – заторопилась Глэдис. – Когда мне можно позвонить тебе в следующий раз?

– Когда хочешь. А я постараюсь, позвонить тебе в понедельник, – сказал он. – И еще, Глэдис…

Глэдис показалось, что он хотел сказать ей что‑то очень важное, и сердце у нее на мгновение замерло. Обычно она инстинктивно отшатывалась от всего, что выходило за рамки дружеской беседы, но сегодня Глэдис отчего‑то чувствовала себя особенно храброй.

– Что? – затаив дыхание, спросила она.

– Не вешай нос – вот что, – сказал он ласково, и Глэдис улыбнулась, хотя глубоко внутри она чувствовала себя разочарованной. И на этот раз они не решились перешагнуть заветную черту, предпочтя синицу в руках журавлю в небе.

Глэдис вздохнула. Она – замужняя женщина, мать четырех детей – тайком звонила через океан совершенно постороннему мужчине просто для того, чтобы узнать, как ему спится по ночам, и все потому, что собственному мужу было на нее совершенно наплевать. Иногда она чувствовала себя вдовой, но иногда – как, например, сейчас – ей казалось, что у нее два мужа. Впрочем, ни с одним из них у нее не было отношений, которые можно было бы назвать нормальными.

– Ладно, Пол, до свидания, – сказала она, и вместе со словами изо рта ее вырвалось облачко пара.