– Вас понял, Бэйс.

– Пожалуйста, будьте в постоянной готовности.

Боб взглянул на импровизированную улицу, по которой вскоре должен будет проехать автомобиль с находящейся там мишенью. Основной проблемой, естественно, было определить расстояние. Стрельба на установленные дистанции намного легче, потому что тогда вы можете рассчитать отклонение пули по баллистическим таблицам и по своему собственному опыту. Но у Боба не было природного чувства расстояния. Некоторые люди умеют бросить взгляд на объект и путем каких-то непонятных умственных вычислений сразу же определить расстояние. Но Боб так не умел. Во Вьетнаме он выработал свою собственную систему определения расстояния до цели невооруженным глазом. Если он мог различить глаза человека, то, значит, тот находился на расстоянии ста ярдов – как раз на дальности прямого выстрела. Если он мог различить лицо, то – на расстоянии двухсот ярдов. И если ему удавалось различить только одну голову, значит, расстояние составляло порядка трехсот ярдов. Если он видел у объекта движущимися только ноги, то расстояние было четыреста ярдов, и если он мог различить только очертания контура тела, то пятьсот. Иногда он стрелял даже в таких ситуациях, когда было заметно только передвижение объекта. Это уже было расстояние шестьсот ярдов. Со своего наблюдательного пункта он спокойно смотрел, как где-то внизу, как раз в предполагаемой зоне поражения, суетился обслуживающий персонал, еще раз проверяя цепь, которая должна была тянуть машину. Они бестолково шумели, возясь около двигателя, который наматывал цепь, и закрепляя видеокамеры, установленные на треноги, вдоль всей дороги. Он зафиксировал их в своей памяти, запомнил размеры и формы и стал приблизительно прикидывать расстояние. У него получилось, что его стрелковая площадка удалена от них где-то на триста двадцать ярдов. Все это время сквозь потрескивание и свистящий шум в наушниках он слышал доклады полиции и агентов ФБР, ведущих непрерывное наблюдение за объектом, представлявшие из себя непрерывную речь нескольких человек, целый поток неразличимых в этом шуме звуков. Почему рядом с этим беднягой Мемфисом не было корректировщика стрельбы или еще кого-нибудь, кто бы мог взять на себя ведение радиопереговоров и освободить его от необходимости отвлекаться на все эти шумы и помехи? Сейчас перед глазами у Боба были курящиеся в легкой голубой дымке горы и холмистые леса, прохладный ветер слегка морозил кожу, но он без труда мог представить, каково было Мемфису, одному, в той жаркой маленькой комнатушке, когда он уже установил свою винтовку на мешке с песком. Ждать ему, вероятно, пришлось долго, он нервничал, и, по мере того как ожидаемый объект приближался к условленному месту, возбуждение Ника Мемфиса возрастало все больше и больше.

Боб подумал, что именно это нервное возбуждение его и погубило. Когда ты возбужден, волнуешься или устал, стрелять нельзя. На выстрел надо идти спокойно, с профессиональной уверенностью, которая возникает после тысяч часов тренировки и после тысяч выпущенных пуль; вы должны быть абсолютно уверены в том, что, если цель окажется в зоне вашего видения, вы ее обязательно поразите.

– С-4, вы слышите меня?

– Да, Бэйс, прием.

– Группа контроля докладывает, что автомобиль с объектом свернул на улицу Линкольна и въехал в ваш район.

– Понял, Бэйс.

– РВП – четыре минуты.

– Хорошо, Бэйс, прием.

– С-4, я только что получил плохие новости от группы контроля с маршрута автомобиля. Они сообщают, что парень орет на заложников и машет у них перед носом своей пушкой. Как только он видит стоящую где-нибудь поблизости полицейскую машину, у него сразу же происходит сдвиг по фазе. Плохие новости, очень плохие.

– Вас понял, Бэйс.

– С-4, вы уверены, что сможете сделать этот выстрел?

Боб посмотрел через линзы оптического прицела вниз на дорогу, на которой скоро должен был появиться автомобиль.