Мы с солдатами достигаем высокого ограждения из колючей проволоки.

— Рабочий лагерь винтерианцев. Добро пожаловать домой, — бурчит стоящий у ворот охранник и отпирает их.

Мне приходится собрать всю силу воли, чтобы продолжать идти дальше, переставляя одну ногу за другой, когда охранник закрывает за нами ворота. Находящиеся здесь строения даже зданиями назвать нельзя. Это клетки с тремя сплошными стенами, крышей и решеткой-дверью — маленькие, тесные и блоками установленные друг на друга. Часть из них пустует, но большинство занято тощими пленниками-винтерианцами, глядящими на нас обреченными, безучастными глазами. Им ни до чего нет дела. Да и как может быть иначе? Ангра выбил из них малейший интерес к чему-либо, оставив гнить в этих конурах, пока для них не появится работа.

Солдаты понуждают меня идти вдоль длинного ряда клеток. На сапогах оседает пыль, ветер отчаянно завывает. Клетки тянутся бесконечными рядами. И в Спринге еще три таких лагеря. Ангра действительно пленил целое королевство и превратил его жителей в рабов.

Ребенком мне сложно было представить себе такую картину. Как мы позволили этому случиться? Солдаты заталкивают меня в пустую клетку в нижнем ряду. В ней нет ничего: ни постели, ни мебели, ни еды. Лишь три грязные стены.

— Не приживайся, — говорит один из солдат. — Мы вернемся за тобой.

Я прожигаю их взглядом сквозь прутья решетки, впившись в них пальцами.

— Жду не дождусь, — отвечаю я, но их уже и след простыл.

Теперь я одна, и мне не нужно прикусывать язык или крепиться, чтобы казаться сильной и не расклеиться прямо у них на глазах. Я отхожу к стене, соскальзываю по ней спиной, подтягиваю к груди колени и утыкаюсь в них лицом. Винтерианцы напротив моей клетки наблюдают за мной. Глазеют, задаются вопросами и перешептываются: «Она жила там, на свободе, пока мы страдали здесь. Почему нас никто не спас?» Потому что мы потерпели неудачу. Потому что я позволила Генералу умереть. Потому что наш единственный союзник неожиданно столкнулся с возможной потерей своего собственного королевства. Потому что у нас есть только половинка медальона Ханны и слишком много лет ушло на то, чтобы ее заполучить. Потому что Ангра намного могущественнее, чем мы его себе представляли.

Мои плечи трясутся, и я крепко обхватываю себя руками, борясь с рыданиями. Генерал учил меня быть несгибаемой, но у меня не осталось сил на то, чтобы выказывать стойкость или спокойствие. Это Мэзеру в любой ситуации удавалось оставаться непоколебимым. Если он в бегах, Витай пал, Терон сдался, а Ангра столь жесток, как Ханна мне показала, то я, скорее всего, умру здесь.

Нет. Не этим все должно было кончиться… Брякает замок на двери, но мне уже ни до чего нет дела. Пусть хоть сам Ангра пришел за мной или даже Ирод. Больше им нечего у меня забрать. Шаркают шаги, и дверь снова закрывается. Кто-то остается в клетке со мной. Проходит секунда, две. Человек опускается рядом. Я не размыкаю век, шмыгая носом, и деревенею, когда на мое плечо ложится ладонь.

Я поднимаю глаза. Это винтерианцы, копавшие землю у дворца, — двое мужчин и девушка. Руки последней покрыты следами от плети, но она улыбается мне тихой, успокаивающей улыбкой, и в ее глазах сияет свет. Девушка роняет на пол полупустую миску с похлебкой, позабыв о ней и не сводя с меня глаз.

— Ты здесь, — выдыхает она, будто потрясенная этим ничуть не меньше меня.