Гости принялись шумно восхищаться талантами Марианны. Они говорили, что русские женщины, конечно, красивые и одновременно хозяйственные, практичные – и в то же время творческие и эмоциональные натуры.

– И все же, – сказала Софи. понизив голос, – нашему другу надо быть осмотрительным. Одинокий парижанин – лакомый кусочек для иностранок из бедной Восточной Европы. Кстати сказать, Пьер, французские законы – обычно на стороне бывшей жены, в особенности если она не работает. В случае, если вы расстанетесь с Марианной, тебе, Пьер, придется содержать ее до конца дней.

Пьер солидно кивал, соглашался для вида, а про себя думал:

«Как же я счастлив, что удивительная русская женщина, Марианна, согласилась связать свою жизнь с таким заурядным, старым и некрасивым человеком, как я! Честно говоря, наша маленькая парижская квартирка недостойна ее хорошенького мизинца на ноге! Кем я был до встречи с ней? Нудный старый холостяк с глупыми привычками и ворчливой больной мамой. Гостей к нам тогда было не заманить. И это не удивительно: кто же захочет говорить за вином о болезнях и о старости…»

Пьер вспомнил, как в первую же встречу неожиданно выложил Марианне все: и про свою холостяцкую скучную жизнь, и про старенькую маму, которая передвигается по квартире в инвалидной коляске и с каждым годом становится все деспотичней и капризнее. Он пожаловался на то, как трудно нынче найти в Париже хорошую и недорогую сиделку.

– Мне кажется, я смогла бы вам помочь, – неожиданно улыбнулась новая знакомая. – Когда то в университете я даже получила к диплому искусствоведа дополнительный диплом – медсестры. Думаю, я без труда справлюсь с обязанностями сиделки, и ваша мама будет мной довольна.

– Вы не шутите, мадам? – удивился Пьер. – У нас, во Франции, музейные работники чужие горшки не выносят…

– У нас, в России, сейчас очередные «временные трудности», – вздохнула Марианна. – Интеллигенция готова на все, чтобы выжить. Было время, французы работали у русских дворян гувернерами, поварами и модистками, а теперь заработки французской сиделки для многих россиян – предел мечтаний. Кстати сказать, сколько вы платите вашей помощнице?

Пьер назвал сумму, которая Марианну приятно удивила, и поинтересовался, как у нее обстоят дела с визой. Оказалось, у новой знакомой гостевая виза всего на месяц, причем без права работы. Марианна призналась, что живет в Париже у друзей и спит на раскладушке, встроенной в стенной шкаф. Но Пьеру уже все было нипочем.

– Когда вы готовы к нам переехать? – бодро спросил он.

– Да хоть завтра! – беззаботно махнула рукой Марианна. – Если, конечно, получу от вас аванс. Жизнь в России приучила меня не доверять словам.

Так русская сиделка поселилась в квартире у Пьера и Арлетт. Как ни удивительно, деспотичной Арлетт новая прислуга пришлась по сердцу. Во первых, русская безропотно сносила все ее капризы и причуды, во вторых, охотно и подолгу беседовала с ней, чтобы улучшить свой французский. Главное, что ее сын, ее драгоценный мальчик, перестал болтаться после работы по этим никчемным выставкам и фестивалям, а стал торопиться домой, чтобы успеть к общему ужину, благо русская помощница отлично готовила. Причем не из полуфабрикатов, как все француженки, а из хороших продуктов, как в старые добрые времена. Правда, за луковый суп она даже не бралась, поскольку Арлетт не раз говорила русской, что настоящий луковый суп ни у кого из иностранцев хорошо не получается. Хорошо хоть Пьер по выходным сам готовил это любимое блюдо своей драгоценной маман…

Пока гости наслаждались десертом, приготовленным Марианной, Пьер вспоминал день, когда новая сиделка поселилась у них.