|
– А почему? Тебе не нравится, как мы пахнем? Или, может, мы мало зарабатываем? Не умеем элегантно носить джинсы? – Тебе когда-нибудь говорили, что ты такой же упрямый, как твои быки? – Ты будешь отвечать на мой вопрос? Она сжала кулаки: – Вас никогда нет дома. А мне нужен мужчина, который будет всегда рядом, который по-может мне растить детей, который будет любить меня, а не родео. Разве я прошу слишком мно-гого? Удивленный страстностью ее речи, Тревис тихо ответил: – Конечно, нет. – И что ты можешь возразить? – Я не такой, как твой отец. Она с вызовом вздернула подбородок: – И в чем же разница? Странное дело: вместо того, чтобы чувствовать раздражение, Тревис вдруг ощутил жела-ние рассказать ей о себе все. Может, тогда он и сам лучше поймет, что он за человек. – Во многом. Во-первых, я не трачу все свои деньги на выступления, наоборот, они прино-сят мне немалый доход, и сестра Клэр помогает мне довольно выгодно размещать сбережения. Бекка кивнула. Она знала, что он заработал на родео более миллиона, но в отличие от дру-гих ковбоев никогда не сорил деньгами. Однако в ее портрете идеального мужчины деньги вовсе не имели первостепенной важности. – Ты похож на моего отца в самом главном – его тоже никогда не было дома. – Да, но только потому, что у меня вообще нет дома. «Гарденс» – дом моего брата, но не мой собственный. Я попытался купить землю поблизости от «Гарденс», но мне пока что не по-везло. Бекка бросила на него пристальный взгляд: – Ты хочешь сказать, что бросишь родео, когда купишь собственное ранчо? – В ту же секунду, дорогая. – Я тебе не верю. Он ответил ей мрачным взглядом: – Почему? Мне все надоело. Я хочу мира и покоя, хочу осесть на одном месте, хочу обрес-ти покой и счастье. Она нахмурилась: – Как ты сможешь все бросить, Тревис? Ты же можешь побить рекорд Дона Гая! Если на этом финале ты станешь чемпионом в восьмой раз, неужели ты не захочешь попробовать выиг-рать в девятый? – Нет. Она сжала кулаки и воскликнула: – Зачем ты все это говоришь? Пытаешься уговорить меня выйти за тебя? Разве ты сам не понимаешь, что ничего не получится? Он ответил мягко: – Почему ты так уверена в этом, Обезьянка? Я тебе не нравлюсь? Бекка опустила глаза. Конечно, он ей нравится, нравится до такой степени, что она потеря-ла покой. Возможно, она была бы счастлива полюбить его, но лучше об этом даже не думать. – Так что же, ты делаешь мне предложение? Он нахмурился и молча проехал еще пару километров, затем сказал: – Нет. Я только хотел, чтобы ты чувствовала себя менее напряженно в моем обществе. Я подумал, что, как и на скачках, ты опять можешь победить, если немного расслабишься. – Ты… – Она с трудом проглотила комок, сжавший ей горло, и продолжила: – Ты хочешь сказать, что любишь меня? Морщинка между его бровями стала еще глубже. – Не знаю. Но ты нужна мне, нужна больше, чем любая другая женщина. Теперь ответь на мой вопрос. – Какой вопрос? – Я тебе нравлюсь? – Ты знаешь, что нравишься. – Нет, не знаю. Иначе зачем бы стал спрашивать? Ты то стремишься ко мне, то отталкива-ешь. Ведь я откровенен с тобой, а ты… Разве ты не можешь вести себя так же? Тихим, прерывающимся голосом она ответила: – Это потому, что я боюсь. Он бросил на нее недоверчивый, удивленный взгляд: – Боишься? Меня? – Скорее, своих чувств. Я раньше никогда не испытывала такого. Я смущена, чувствую стеснение и желание быть с тобой, хочу прикасаться к тебе, забыть, что ты – ковбой родео. |
