Та ещё задачка… которую, впрочем, решать не ему. Не только ему, поскольку слово его, как Директора, кое-что да значит. Но всё это потом, ведь сейчас необходимо было обсудить ситуацию с собравшимися. С кем именно? С двумя другими Директорами, Бельским и Тумбстоуном, изрядно проштрафившимся ректором Железной Академии вице-адмиралом Готти, а также планетарным главой Хранителей Пути, контр-адмиралом Михаилом Ставридисом. Он тоже был в немалой степени ответственен за то, что не уследил, не среагировал на вызревший в Академии гнойник, пусть и разделял ответственность со всеми тут присутствующими.

Ответственность! Спрашивать Директора с Метрополии по любому будут со всех собравшихся. Переложить на нижестоящих? Не получится или получится лишь в малой степени, совершенно недостаточной для того, чтобы ощутимо смягчить удар по себе, любимым и единственным. Это понимал и сам Можерон, и остальные. Понимали и готовы были из кожи вон вылезти, лишь бы утратить как можно меньшую толику влияния и положения в системе, как собственного, так и рода, к которому принадлежали. А для этого требовалось как можно скорее сгладить последствия случившегося.

Сглаживать же следовало очень много, начиная с сугубо материальных потерь. Понятно, что сметы Железной Академии были рассчитаны на средние или тяжёлые повреждения половины из имеющейся полусотни колоссов. Расходы огромные, но запланированные, потому на них привычно не обращали внимания. И что теперь? Из полусотни колоссов пять оказались потерянными с концами, ушли своими ногами в Глинц. Ещё почти три десятка получили не абы какие, а по настоящему тяжёлые повреждения, будучи расстреляны практически в упор, с целью сделать их восстановление предельно сложным по времени и ресурсам. Три колосса из гарнизона укрепрайона, что должен был блокировать проникновение в анклав Звёздной Стражи беглецов со всей планеты, оказались сперва расстреляны, а потом и захвачены в качестве трофеев. Немалая часть бронетехники, патрульных гравициклов… И огромные потери среди состава истребительных и штурмовых эскадрилий, спешно поднятых для поддержки. На этом фоне потери личного состава откровенно терялись, да и людей можно найти новых. Это же не пилоты… хотя и с ними следовало что-то решать.

Пилоты, а точнее кадеты, которые так официально и не прошли выпускных испытаний по большей части. Да, тех девятерых, что к моменту ухода звена мятежников в направлении на Глинц сохранили свои колоссы и даже не катапультировались, тем самым капитулируя перед лицом опасности, освободил от испытания как такового, лично вице-адмирал Готти. Точнее не освободил, а заменил оное на преследование беглецов, оказание всяческого содействия карательной операции Директората.

Имел ли он право поступать подобным образом? Победителей не судят, ну так то победителей, а именно этим ректор Железной Академии как раз похвастаться не мог. Оттого некоторые его недоброжелатели и упирали помимо прочего на то, что вице-адмирал не имел права самовольно менять установленные общим решением Директоров правила. Тем паче, эти изменения так ни к чему и не привели! А коли так, то всех оставшихся кадетов следовало — как только должное число колоссов будет восстановлено — вновь заставить делом подтвердить свою верность Директорату, а некоторым и вовсе искупить проявленное малодушие, для чего поставить робких духом в менее выгодные условия в сравнении с теми, кто пытался сделать хоть что-то.

Сторонников подобного решения было довольно много. Часть искренне верила в то, что говорила. Другие хотели во что бы то ни стало окончательно утопить нынешнего ректора и поставить на его место уже свою креатуру. Третьи… они скорее желали побольнее укусить те недружественные им рода, чьи представители находились в числе выпускников этого года.