Изменить размер шрифта - +
Она была настоящая саксонка, широкая в кости, светловолосая, с крупной головой, до которой телу еще только предстояло дорасти, с глубоко посаженными фиалкового цвета глазами.

 

Она отчаянно боялась этого уродливого человека, к которому решилась прийти, ведь о Раедере уже начинали ходить слухи, и местные охотники ненавидели его за то, что он становился им поперек дороги.

Но сильнее страха была сейчас забота о другом существе. Где уж она почерпнула эту уверенность, но детское ее сердце не сомневалось, что поселившийся на маяке «людоед» обладал волшебной силой и мог излечивать попавших в беду птиц и животных.

Она никогда еще не видела Раедера живьем и уже готова была кинуться в бегство при виде его темной фигуры, возникшей на пороге студии при звуке ее шагов, — черная голова, такая же черная борода, уродливый горб, скрюченная птичья лапа.

Так она стояла, уставившись на него, как потревоженная болотная птица, готовая в любой момент сняться с места и улететь.

Но голос его, когда он обратился к ней, был глубоким и добрым.

— Что случилось, дитя?

Она продолжала стоять на месте, потом робко приблизилась. То, что она держала в руках, оказалось большой белой птицей, совсем неподвижной. На белом оперенье и на куртке девочки, в том месте, где она прижимала свою ношу к груди, были видны пятна крови.

Девочка переложила птицу к нему на руки.

— Я нашла ее, сэр. Подбитую. Она еще жива?

— Да. Я думаю, что да. Заходи, дитя, заходи.

Держа птицу в руках, Раедер вошел в студию и положил ее на стол, где она еле заметно пошевелилась. Любопытство взяло верх над страхом. Девочка перешагнула порог и оказалась в хорошо протопленной комнате, сверкавшей развешанными по стенам разноцветными картинами и наполненной странным, но приятным запахом.

Птица встрепенулась. Здоровой рукой Раедер расправил одно из ее огромных белых крыльев. Конец его был украшен черной каймой. Раедер залюбовался и спросил:

— Где же ты нашла ее, дитя?

— На болоте, сэр, там были охотники. А… А что это за птица, сэр?

— Это снежный гусь, из Канады. Вернее, гусыня. Но каким таким образом она оказалась здесь?

Название, похоже, мало что говорило девочке. Ее глубокие, сверкавшие с худого перемазанного лица фиалковые глаза были с тревогой устремлены на раненую птицу. Она сказала:

— Вы можете вылечить ее, сэр?

— Да, да, — сказал Раедер. — Постараемся. Давай-ка помоги мне.

На полке были ножницы, бинты, лубки, и он управлялся со всем этим удивительно ловко, даже скрюченная «птичья лапа» не оставалась без дела.

Он сказал:

— Да, ее подстрелили, бедняжку. Перебита нога и конец крыла, но не так уж сильно. Придется подрезать маховые перья, так чтобы можно было наложить повязку, но это ничего — весной перья отрастут, и она снова сможет летать. Привяжем крыло поплотней к туловищу, так чтобы она не могла шевелить им, пока оно не окрепнет, а потом сделаем лубок для этой бедной ноги.

Забыв свои страхи, девочка зачарованно следила за его движениями и слушала удивительную историю, которую он успел рассказать ей, пока накладывал лубок.

Птица была молодая, ей, должно быть, только исполнился год. Она родилась далеко-далеко за морем, в северной земле, принадлежавшей Англии. И когда летела на юг, спасаясь от снега, льда и жестокого мороза, то оказалась застигнута сильной бурей, которая втянула ее в свой вихрь и стала нещадно бить и трепать. То была, действительно, страшная буря, она была сильней ее могучих крыльев, сильней всего на свете. Несколько долгих дней и ночей она держала ее в своих тисках, и птице не оставалось ничего другого, как только лететь впереди нее. Когда же она вырвалась на свободу и, влекомая безошибочным инстинктом, снова устремилась на юг, то очутилась над совсем другой землей, в окружении странных птиц, которых прежде никогда не видела.

Быстрый переход