Его медсестра Диана Блейлок немедля позвала Хэнка к телефону. Как только Ноэль объяснила, в чем дело – не переставая удивляться своему ровному тону, который резко контрастировал с гулким стуком сердца, – Хэнк сразу же перехватил инициативу.

– Постарайся не сдвигать ее с места, – распорядился он. – Может, у нее что-нибудь сломано. Просто дождись меня.

Через несколько минут Хэнк приехал в сопровождении нескольких санитаров. Ноэль оставила дверь открытой, и когда Хэнк в распахнутом белом халате вбежал в комнату, чуть не расплакалась от облегчения. Он опустился на колени, проверил пульс Дорис и осторожно ощупал ее в поисках переломов.

– Все будет в порядке, Дорис, – успокаивающе пробормотал он. – Вы просто ушиблись. – Хэнк жестом подозвал санитаров с носилками.

Бабушка застонала, медленно приходя в себя.

– Нет… больница… – пролепетала она. – Найдите мою вну… Ноэль! Ноэль, детка, где ты?

– Здесь, бабушка, – откликнулась Ноэль.

– Срочно… – У бабушки снова закатились глаза, веки задрожали.

Хэнк ободряюще похлопал ее по руке.

– Да, мы окажем вам срочную помощь, Дорис, а вы постарайтесь успокоиться. В больнице вы пробудете недолго, обещаю вам.

– Нет… пожалуйста… надо сказать Ноэль…

Он достал шприц.

– Сейчас мы сделаем вам обезболивающий укол. Расслабьтесь. Вскоре боль пройдет.

Ноэль увидела, как бабушка опять закрыла глаза. В ней волной вздымалась благодарность. Казалось, всю жизнь она смотрела в калейдоскоп не с того конца и только теперь увидела мужчину, за которого ей следовало выйти замуж с самого начала. Мужчину в мятых хлопковых брюках и клетчатой рубашке без пуговицы, не холеного, не респектабельного, но стоящего десяти кинозвезд. Хэнк перевел на нее взгляд добрых карих глаз, и она с сожалением подумала: «Как жаль, что пока тебе закрыта дорога в мой мир, Хэнк Рейнолдс…»

По иронии судьбы сегодня была годовщина ее свадьбы. Об этом Ноэль вспомнила только утром, когда чистила зубы: в этот день девять лет назад она готовилась к свадьбе, понятия не имея, что ее ждет.

Хэнк вызвался сам отвезти их в больницу в Скенектади.

– Позволь мне помочь, – настаивал он мягко, но решительно, отнимая у Ноэль ключи от машины.

– А как же другие пациенты? – спросила она.

– Диана перенесет визиты.

Уже садясь в «вольво», Ноэль услышала, что в доме зазвонил телефон. Он звонил уже минут десять, но ей было некогда взять трубку. И сейчас она не собиралась возвращаться. Кто бы это ни был, пусть перезвонит попозже. Решительно вытеснив из головы мысль о звонке, она закрыла глаза и помолилась, чтобы с бабушкой все обошлось.

Вскоре они уже мчались на север, едва ли не превышая скорость. В больнице бабушка быстро пришла в себя и забормотала что-то бессвязное – почему-то о Бронуин. Ноэль с облегчением отметила, что ее щеки уже порозовели, и окончательно успокоилась, когда врач сообщил, что бабушка отделалась легким сотрясением мозга и трещиной ребра.

Хэнк дождался, когда Дорис поместят в отдельную палату, а затем нехотя уехал. В понедельник по вечерам он осматривает обитателей приюта для престарелых, объяснил он, и боится опоздать.

Ноэль долго убеждала его взять ее машину, говоря, что ее отвезет домой мать. Но Хэнк ничего не желал слушать. Он вызвал такси и на прощание крепко обнял Ноэль, пробормотав:

– Позвони мне, когда вернешься домой, ладно? Звони в любое время.

– Договорились. – Она поцеловала его в губы. Здесь, среди незнакомых людей, ее ничто не останавливало.

К тому времени как мать и тетя Ноэль прибыли в больницу, за окнами уже стемнело.