Я вышел из машины и пошел к дому по подъездной аллее, окаймленной деревьями. Дом был наполовину бревенчатый, хранивший аромат подлинной старины. Около него стоял амбар и другие хозяйственные постройки. За домом был цветник, а дальше, насколько видел глаз, расстилались хлебные поля. Я позвонил у двери, и меня проводили в библиотеку.

Юстас Трединор выглядел почти таким, каким я представлял его себе. Он был в бриджах и сапогах для верховой езды, ворот шерстяной рубашки был расстегнут и открывал крепкую шею. У него было загорелое худощавое лицо и иссиня-черные волосы. Я обратил внимание на его руки — загорелые с длинными пальцами. Но больше всего меня поразили его глаза — глубоко посаженные, черные и проницательные. Однако у рта и в уголках глаз были тонкие морщинки, говорившие о добродушии.

Я подумал, что Юстас Трединор может быть при желании и беспощадным, и великодушным человеком. Он наверняка имеет сложившиеся взгляды на жизнь, и не так-то легко заставить его изменить их.

— Добрый день, — сказал Трединор. — Насколько я понял, у вас ко мне важное дело. Чем могу быть полезен?

— Пока еще не знаю, Трединор. Посмотрим.

Он удивленно поднял брови и слегка улыбнулся.

— Не совсем понимаю, что означает этот тон. Не хотите ли присесть?

Я сел в одно из больших кресел у камина, а он за свой письменный стол.

— Мне очень жаль, что мой тон показался вам неприятным. Но, может быть, это даже к лучшему, потому что у меня к вам не очень приятное дело. Так что я поскорее изложу его вам, а потом посмотрим, как вы к нему отнесетесь и какую займете позицию.

Он снова улыбнулся.

— Значит, я должен буду занять какую-то позицию?

— Да, придется.

Он открыл ящик стола, достал коробку сигарет и предложил мне закурить. Я взял сигарету.

— Меня зовут Николас Гейл, — я работаю в детективном агентстве Линнана и приехал сюда по просьбе Джона Эллердена расследовать дело по поводу заметки в газете. Вас это удивляет?

Трединор немного подумал.

— Нет, не удивляет, — ответил он. — Я знаю Джона Эллердена. Он очень педантичный человек. Мне вполне понятны его чувства.

— Что ж, тем лучше, — сказал я. — Когда я начал работу над этим делом, у меня не было никакой зацепки, Я знал, что мистер Эллерден не хочет, чтобы я беспокоил его жену, но, решив поступить наперекор его желанию, я встретился с ней.

— Вы уверены, что поступили разумно, Гейл? — спросил он.

— Думаю, что да. Хотя детективам не всегда приходится руководствоваться разумом. Мудрость редко приводит к успеху в нашем деле.

— Прошу вас, продолжайте.

— Сначала позиция, занятая миссис Эллерден в отношении расследования, показалась мне странной. Она хотела, чтобы я уехал из города, объясняя это боязнью поднять новую грязь со дна. Это было мне понятно. Она надеялась, что все со временем уляжется. Возможно, вы согласны с ней?

— Да, согласен, — кивнул Трединор.

— Единственное, что мне было непонятно, это то, почему ей не хотелось, чтобы ее муж знал о том, что она посоветовала мне уехать из города. Тогда я не понимал этого, но теперь, кажется, понимаю.

— Почему же ваше мнение изменилось?

— Оно изменилось из-за Клода Уинса, — сказал я. — Он догадался, что я расследую дело с заметкой, и решил помочь мне, так как каким-то образом был связан с ним. Мы договорились о встрече, но на следующий день он заявил, что передумал и ничего не скажет мне.

— Довольно странно, не правда ли? — спросил Трединор, внимательно наблюдая за мной.

Я покачал головой.

— Обычное дело: я предложил ему за информацию деньги, но кто-то другой обещал ему за молчание больше.