— Схватил один раз — схватит ещё, — уверенно сказал лейтенант, — здоровый чёрт, как вы с ним управляетесь?
— Так и управляемся. Муж у меня золотой. Ванька же не его сын, он на нас двоих женился. А так у нас богатый опыт. Мы вон с монгольским волкодавом справлялись, чего там с Ванькой. У него психика нарушенная. Он и заговорил у меня года в три. И с детьми не ладил. Дрался, кусался. Эх, да чего уж там! Я сама во всём виновата. Доставалось Ванечке из-за моего собачьего хобби. На родного сына времени я тратила меньше, чем на собак своих любимых. Дура! Вот теперь расхлёбываю. И поделом!
— Понятно, воспитание — дело серьёзное, — рассудительно резюмировал Казанков, — упустишь — не воротишь, а сын ваш теперь опасен не только для вас, но и для окружающих.
— Ой, ну и что же делать, товарищ лейтенант? Ну простите его, дурачка! Мне уже предлагал психолог школьный похлопотать о направлении Вани в интернат специальный для таких же, как он, психически неуравновешенных. Но ведь Ваня спортсмен у нас. Надежда юношеской сборной области! Нельзя ему в интернат.
— А если он в тюрьму вместо сборной попадёт? А если он вас прирежет в следующий раз? Или ещё кого? Он же у вас бешеный. Вы об этом подумайте!
— Я собак своих брошу. Буду только Ванечкой заниматься. Товарищ лейтенант, забудьте о сегодняшнем инциденте. Ну, я вас очень прошу.
Анна сидела рядом с Казанковым, смотрела ему прямо в глаза, а ладонь свою горячую положила ему на руку. И от её взгляда в упор стало ему нехорошо. Неимоверное притяжение жило в этих глазах и обещание чего-то того, о чём не говорят вслух, и так это всё не вязалось с их разговором и только что произошедшей сценой, что матёрый мент Казанков растерялся и даже перевёл разговор в другое русло.
— Ладно. Попробую. Ничего не обещаю. Но и вы подумайте. Интернат в данном случае далеко не худший вариант. Ну да ладно. Может и правда, всё образуется. Мама моя и Люська вам привет передавали и благодарности.
— И им привет от меня. Пусть в гости заходят. Только лучше на следующей неделе, когда мои мужички с горем справятся. Как там мама с Люсей-то? На здоровье не жалуются?
— Да вроде, нормально всё. Тьфу-тьфу-тьфу. А вот у сестры моей питерской не всё хорошо. Есть вопрос. У её спаниеля ветеринары какой-то демодекоз нашли. Загибается собачка. Чего делать-то? Ей сказали, не лечится эта зараза.
— Демодекоз… — Анна задумалась и даже сняла свою горячую руку с руки Казанкова, — демодекоз, значит, угу. Пойду-ка я проведаю Диму с Ванечкой. Заходите к нам на следующей неделе или звоните.
Но не успела Анна выйти из кухни, как туда ворвался торжествующий Иван. К груди он прижимал маленькую тощую дрожащую собачку, которая, несмотря на доходяжность, умудрялась то и дело лизнуть его в нос.
— Фредди! Живой! Смотрите, что они с ним сделали. Он же не ел, наверное, дня три, а то и больше. Я его в бане в углу нашёл за поленницей.
— А мы-то его искали-искали, — всплеснула руками Анна, — ещё один мужичок, который никак не может пережить смерть друга!
— Не слушайте её! Я её вообще не знаю! Если вы мою маму искать не станете, я в Питер поеду в ваше управление на Литейном. Там заяву напишу! А жить здесь всё равно не буду! Фредди заберу и пойду к другу ночевать. Понятно?
— Понятно, — сказал Казанков, — золотые у тебя родители — вот что мне понятно. Ну, вот пускай они с тобой и разбираются. Беру вашу замечательную семью на заметку. Буду заходить периодически, интересоваться. У вас, кстати, в Питере родственники есть?
— У нас вообще больше родственников нет. Осиротели давно уже оба.
Глава 5
Кенга
Мама улетела за счастьем в Швейцарию. |