Вот одна строфа из его оды «На смерть Голицына». В ней он так хвалит умершего:

         Коварства он терпеть не мог

         И ввек не осквернялся лестью,

         К себе во всех делах был строг,

         Наполнен был единой честью,

         Несчастных жребий облегчал

         И никого не мог обидеть,

         Желал людей в блаженстве видеть

         И милосердием дышал.

В стихах «К мурзе» есть место, замечательное по поэтическому представлению предмета, и потому выпишем его здесь. Козодавлев убеждает Державина писать стихи, не слушая невежд, которые, может быть, уверяют, что люди дельные стихов не сочиняют:

         О стихотворстве мысль оттуда их идет,

         Где в вечной мрачности невежество живет.

         Есть остров в море, проклятый небесами,

         Заросший вес кругом дремучими лесами,

         Покрытый иссини густейшим мраком туч,

         Куда не проникал ни разу солнца луч,

         Где ветры вечные кипяще море роют,

         Вода пускает гром, леса, колеблясь, воют,

         Исчадье мерзкое подземна бога там.

         Построило себе железный мрачный храм.

         Невежеством оно издревле нареченно,

         Великим божеством невеждами почтенно.

         При входе в сей чертог два стража вечно бдят,

         Потупя вниз глаза, со робостью стоят

         И глупость на челе и подлость показуют;

         Их суеверием и рабством именуют.

         На троне из свинца невежество сидит

         И взором вниз тупым недвижимо глядит.

         Оттуда гадов тьма всечасно выползает,

         Которая ту мысль повсюду рассевает,

         Что будто смертному считаются стихи

         Самой Минервою за тяжкие грехи

         И что с величеством земным владык несходно,

         Чтоб мыслил и писал их подданный свободно;

         А паче правду кто стихами говорит,

         Над тем уж мщение жестокое висит.