Тук.

Тук.

Тук .

Каждый удар сердца сильнее предыдущего. Нисколько не сомневаюсь, что все в комнате слышат мое сердцебиение. Когда мужчина подходит прямо к моему столу, я сильнее прижимаю к себе Эвелин. Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, и клянусь, что чувствую укол в самое сердце.

– Можно я присяду, Виктория?

Откуда он знает мое имя? Я в бешенстве, отчаянно желаю знать, что происходит. Кто то решил разыграть меня? Я оглядываю комнату, ожидая, что в один из докторов выпрыгнет из укрытия и скажет мне, что это всего лишь проверка.

Когда я не отвечаю, мужчина вопросительно выгибает бровь и садится напротив меня. Он кладет руки на стол, скрестив пальцы. Они большие, грубые, с мозолями и обрезанными под корень ногтями. Мой желудок переворачивается, потому что я вспоминаю эти руки на мне прошлой ночью. Не Уэса. Его.

Мы сидим в тишине, но что именно я должна сказать? Не так то легко начать разговор с незнакомцем.

Он тяжелым взглядом смотрит на Эвелин. Взгляд перемещается с моей дочери на меня. Я прижимаю Эвелин так, что ее голова оказывается на моей груди и нежно поглаживаю ее по спинке.

– Извините, мы знакомы? – мой голос звучит твердо, но доброжелательно.

Он покачивает головой и смотрит на меня из под ресниц.

– Я Синклэр.

Я безучастно смотрю на него. Думаю, он ожидает, что я его узнаю. Но нет. Я никогда не встречалась с ним. Не считая прошлой ночи.

– Синклэр Монтгомери, – представляется он.

Все еще ничего. Все, что я делаю – пожимаю плечами. Он закрывает глаза и поджимает губы. Я не знаю его, но его боль очевидна. Хотелось бы помочь ему. Но как? Я себе то едва могу помочь.

– Ты не помнишь меня, – резко говорит он.

В голосе не чувствуется боли или злости, но в глазах отражается море эмоций. Слишком много для меня.

– А должна?

Уголки его губ опускаются в грустной улыбке.

– Должна.

Это безумие, сидеть рядом с тем, кто смотрит на тебя глазами, в которых играют тысячи воспоминаний. Воспоминаний, которые ты не можешь восстановить, но так хочешь.

Безумно и ужасающе.

– Ваше имя не кажется мне знакомым, – тихо отвечаю я. Словно язык распух во рту, и все, что я произношу, звучит жалко.

Синклэр .

Его зовут Синклэр.

Его темной внешности и напряженным глазам, больше подходит имя на букву Т. Он улыбается мне, улыбка расплывается по всему лицу, словно он знает, о чем я думаю.

– Я знаю, что ты не помнишь меня. Вот почему я здесь, – говорит он, – нам нужно многое наверстать.

Все выглядит таким… невероятным. Я сильнее прижимаю к себе Эвелин.

– Вы врете мне? – шепчу я.

Он наклоняется ко мне.

– С тех пор, как мы познакомились, я ни разу тебе не солгал, – свирепо говорит он.

– И как давно мы знакомы?

Он сглатывает, и я смотрю как дергается его кадык.

– Два с половиной года.

Мои сомнения отражаются в моем взгляде.

Синклэр вздыхает.

– Я знаю, что ты не веришь мне.

– Вы правы, – признаю я, – не верю. Я живу тут три года. Нет ни малейшей возможности, что мы познакомились.

Синклэр хмурится. Его глаза быстро оглядывают комнату и возвращаются ко мне.

– Три года? Ты здесь не три года.

Я открываю рот. Я готова отстаивать свою правду. Мне лучше чем кому либо другому знать, как долго я здесь. Но, копаясь в воспоминаниях о Фэйрфаксе, я возвращаюсь к самому началу и ничего не нахожу. Все это случилось в… 2011?

Меня охватывает отчаяние. Какой смысл иметь память, если она не работает на тебя? Я закрываю глаза и потираю висок. Когда я наконец то снова смотрю на Синклэра, выражение его лица несколько смягчилось, словно он понимает, как тяжело мне это все дается.