Кристина Додд. Соблазненная принцемГувернантки – 9
Глава 1
Лондон, 1837 год
— Значит, Гримсборо, это и есть твой внебрачный отпрыск? Одиннадцатилетний Сейбер стоял на толстом ковре посередине большой комнаты в большом английском господском доме. Прищурившись, он сердито смотрел на высокую элегантную пожилую женщину со светлыми волосами, которая осмелилась оскорбить его. — В Морикадии я убиваю тех, кто меня обзывает, — заявил он на своем родном наречии. — Что? — переспросила женщина. — Гримсборо, что он сказал? Человек, сидевший за большим полированным письменным столом, даже не взглянул в их сторону, продолжая писать. Возле камина стояли, выстроившись в линию, пять нарядно одетых девочек в возрасте от пяти до двенадцати лет, и одна из них, худышка, стоявшая посередине, с ужасом произнесла: — Он такой грязный! — И тощий, — добавила другая. Сейбер переключил на них внимание. Глупые английские неженки. Они уставились на него, как будто он был дрессированным медведем, и когда он сердито взглянул на них, карие глаза самой младшей девочки наполнились слезами. Засунув в рот большой палец, она спряталась за спинами сестер. — Видите, он устал, — сказала старшая. — Он едва держится на ногах. И тут старшие девочки одновременно улыбнулись ему. Улыбнулись добродушно, сердечно, как будто никогда в жизни не соприкасались ни с чем безобразным или жестоким. Сейбер их возненавидел. Он ненавидел эту леди, ненавидел одетых в униформу слуг, стоявших в ожидании приказаний, ненавидел всех и каждого. А больше всех он ненавидел злого человека, сидевшего за письменным столом, который, насколько он знал, был виконтом… и приходился ему отцом. — Глупые английские девчонки, — снова на своем родном наречии произнес он. — Что он сказал? — спросила английская леди, переводя взгляд с Сейбера на виконта. — Что он имел в виду? Человек, сидевший за столом, впервые заговорил: — Подведите его ко мне. Два по-дурацки одетых лакея схватили его за предплечья и, обогнув письменный стол, поставили его перед сидящим за столом человеком. Гримсборо жестом приказал поднести ближе канделябр, и когда яркий свет упал на его лицо, Сейбер подумал, что он очень похож на пожилую женщину — сходство было не в чертах лица, которые были у него резкими и четко очерченными, а в манере по-аристократически вздергивать подбородок и презрительно кривить губы. Гримсборо осмотрел тощего грязного усталого ребенка, словно какого-то жука, которого раздавил сапогом, и, протянув бледную руку с длинными пальцами, шлепнул его ладонью по лицу. Звук пощечины словно выстрел эхом отозвался в комнате. Сейбер упал, и одна из девочек охнула. Женщина с удовлетворением усмехнулась. Сейбер бросился на Гримсборо с кулаками, и слуги схватили его и оттащили назад. Но человек с презрительной миной на лице жестом приказал снова подвести мальчика к нему. На этот раз слуги не выпустили его из рук. Гримсборо наклонился к Сейберу, почти прикоснувшись своим длинным патрицианским носом к его носу, и тихим низким голосом, от которого по спине пробежали мурашки, произнес: — Слушай меня, парень, ты ничтожество — мой ублюдок, прижитый с иностранкой. И если бы у меня был другой сын, твои грязные ноги никогда не испачкали бы пол в моем доме. Но Господь благословил меня в этом браке только дочерьми. — Он с презрением взглянул на девочек, нарядно одетых и таких милых в своей невинности. — Пятью дочерьми. Так что ты будешь жить здесь, пока не придет время отправить тебя в школу. |
