— А ты поработай, папа, — сказала Эффи. — Мисс Кардифф тебе поможет.

Прежде чем выйти в коридор, Мод сказала:

— Кто знает, папа, может, на балу мы встретим нашего принца.

Мистер Джонсон только головой покачал, глядя им вслед.

— Что за дурочек я вырастил.

— Это естественная мечта любой юной леди, — сказала миссис Джонсон.

— И она не такая уж неосуществимая, — сказала Виктория. — Сегодня в холле я видела Рауля Лоренса, сына виконта Гримсборо. Находясь в Англии, он утверждал, что является подлинным правителем Морикадии.

Они услышали, как в спальне что-то разбилось.

Виктория вскочила на ноги. Мистер и миссис Джонсон повернулись к двери.

В дверях стояла служанка — та, которая говорила по-английски, — с серебряным подносом в руке и разбитыми стаканами и тарелками возле ног. Она в ужасе уставилась на Викторию, потом сказала:

— Извините, я такая неуклюжая!

Она принялась сгребать с пола осколки стекла, но второпях порезалась стеклом. Виктория поспешила к ней.

— Ничего страшного не случилось. Не расстраивайтесь так сильно, — успокоила она ее.

Но девушку, которой было не более двадцати лет, это, как видно, не успокоило, а расстроило еще больше.

— Как тебя зовут? — спросила Виктория.

— Амайя, — ответила служанка.

— Это была чистая случайность, — сказала Виктория. — Случилось — и прошло.

Прибежали другие служанки, поцокали языками и быстренько все убрали.

Виктория перевязала своим носовым платком рану на пальце девушки.

— Нет никаких причин так сильно расстраиваться. Мистер Джонсон заплатит за разбитую посуду.

Виктория взглянула на мистера Джонсона.

Он кивнул в знак согласия.

— Если возникнут какие-нибудь сложности, мы вам поможем.

Амайя несколько раз кивнула. Но она продолжала дрожать всем телом, и Виктория подумала, что было бы интересно узнать, как в отеле наказывают провинившихся слуг.

— Амайя, ты не должна так сильно тревожиться. Мистер Джонсон защитит тебя.

— Я тревожусь не за себя, мисс Кардифф, а за вас.

Испуганные глаза Амайи были полны слез.

— За меня? — озадаченно спросила Виктория. — Но почему?

— Вы знаете… слишком много. Вам нужно как можно скорее уехать из Морикадии.

Среди шума, пыли и суеты, характерных для скачек, стоял абсолютно спокойный Рауль Лоренс, внимательно наблюдая за тем, как будет стартовать Халкон Гуэрра. Жеребенок находился в расцвете сил и обладал невероятной скоростью.

Но эта лошадка проиграет. На этом настоял Рауль.

Для победы еще не настало время.

Но скоро настанет.

Рауль видел, как Дафидд сдерживает Халкон Гуэрру, обращаясь с ним с осторожной деликатностью, в которой ощущались одновременно и сочувствие, и обещание. Жокей держал жеребенка под контролем до последней секунды, потом позволил ему вырваться вперед и прийти к финишу вторым.

— Лихо! — с довольным видом воскликнул находившийся в ложе рядом с Раулем барон Халс Хубер. — Моя лошадь снова обогнала вашу. Может, вы надумаете продать жеребенка мне… за две тысячи гиней?

Рауль улыбнулся и поклонился дородному немцу:

— Моя цена — семь тысяч гиней.

Барон Хубер презрительно рассмеялся:

— Послушайте, вы в своем уме? Запрашиваете такую цену за чистокровного жеребенка, который никогда не использовал своих потенциальных возможностей?

— Он их использует, но после этого цена уже будет гораздо выше.