|
– Согласна, – сказала я. Дойл глубоко вдохнул через нос и медленно выдохнул через рот. – Согласен. Свое недовольство он выразил всем телом. Если Дойл не сумеет играть лучше, чем сейчас, его нужно будет освободить от участия в будущих фотосессиях. Рис подошел к моему шезлонгу и встал на него на четвереньки, руками упершись в подлокотники. Судя по широченной ухмылке, он сумел примириться с положением дел и даже найти в нем определенные плюсы. Может, он и предпочел бы сбить подлетающий вертолет ко всем чертям, но раз уж нам приходилось играть по чужим правилам – он постарался превратить это в развлечение. Я невольно пробежала взглядом по его телу, просто не могла справиться с собой. Не могла не посмотреть на него, нависающего надо мной так близко, что можно дотронуться, так близко, что можно... Очень многое можно. Голос у меня слегка подрагивал, когда я спросила: – У тебя есть план? – Я думал, мы изобразим для них кое-что. – А мне ты какую роль отвел? – поинтересовался Дойл. Голос отразил его отвращение ко всей этой ситуации. Ему очень нравилось быть моим любовником, его привлекала возможность стать королем, но внимания публики и всего, что с этим было связано, он терпеть не мог. – Для тебя места тоже хватит. Вертолет был уже близко; наверное, только высокие эвкалипты по границе усадьбы скрывали его из виду. Дойл сверкнул улыбкой, внезапной и яркой на его темном лице, будто молния. Он скользнул вперед с грацией и скоростью, которым мне всегда оставалось только завидовать, и оказался на коленях у моего плеча. – Если так, то я предпочту пить сладость твоих губ. Рис коротко лизнул мой голый живот, и я вздрогнула и хихикнула. Он чуть приподнял голову и сказал: – Бывает и другая сладость, ничуть не хуже. Во взгляде, в выражении лица светились жар и знание, от которых у меня вырвался нервный смешок, а пульс пустился вскачь. Дойл провел губами по моему плечу. Я взглянула на него и увидела то же темное знание в его глазах. Знание, рожденное ночами и днями, где были только обнаженная кожа, и взмокшие тела, и сбившиеся простыни, и наслаждение. – Ты все же решил играть. Почему ты передумал? – спросила я слегка дрожащим голосом. Он шепнул мне прямо в щеку, и от его горячего дыхания я снова вздрогнула: – Это необходимое зло, и если тебе приходится выставлять себя на всеобщее обозрение, я не могу тебя бросить в беде. – Вновь его лицо озарила та же мимолетная улыбка, что делала его моложе – делала совсем другим. Еще месяц назад я не знала, что Дойл умеет так улыбаться. – Да и разве можно оставить тебя Рису? Только Богиня знает, что он натворит, если дать ему волю. Рис провел пальцами по краю моих плавок. – Такой крошечный клочок ткани... Если мы постараемся, они его не разглядят. – Что ты имеешь в виду? – нахмурилась я. Он наклонился ниже, почти прикоснувшись лицом к этому крошечному лоскутку, руки скользнули по моим полусогнутым ногам и сомкнулись на бедрах, полностью закрыв ярко-красную ткань плавок-бикини. Голову страж наклонил, и белые кудри рассыпались, занавесом скрыв нижнюю часть моего тела. Я не успела даже слова сказать, ничего вообще сообразить не успела, как между деревьями показался вертолет, и нас увидели. Прелестная картина. Рис, зарывшийся лицом мне в пах, ноги согнуты в коленках, пятки в восторге молотят по заду, как у ребенка, дорвавшегося до кулька со сладостями. Я думала, что Дойл наорет на него, но тут глава моих телохранителей уткнулся лицом мне в шею, и я поняла, что он смеется. Плечи у него дрожали от попыток не расхохотаться в голос. Потом Дойл позволил мне откинуться на шезлонг: он все еще хихикал, но уже мог скрыть это от камер без моей помощи. |
