– ;Отвечай, маленький выскочка, когда с тобой разговаривают. Слышишь, еврейская морда?

– ;Я ответил, ;– ровным голосом произнес Лукас.

– ;Нет, не ответил. Мы хотим знать, как он умер.

– ;А зачем вам это знать? Вас это совершенно не касается.

– ;Очень даже касается, еврейчик, ;– возразил второй мальчишка. Его фамилия была Армитидж. Он стоял на фоне залитого солнцем окна. Солнце мешало четко видеть его лицо, и это нервировало Лукаса. ;– Мы хотим знать, не был ли он предателем. А вдруг он сотрудничал с нацистами?

– ;Мой отец не сотрудничал с нацистами.

– ;Если он не погиб в концлагере, что с ним случилось? Почему нацисты его не трогали? Сдается нам, он с ними снюхался.

– ;К вам это не имеет никакого отношения, ;– упрямо заявил Лукас.

– ;Ошибаешься, имеет. Мы не хотим, чтобы нам прислуживал сынок грязного нацистского пособника. Давай выкладывай.

– ;Нет.

Лукас хорошо помнил, как мать рассказывала про гибель отца. Помнил скромную поминальную службу в эшингемской часовне и обещание всегда помнить, каким храбрым был его отец.

– ;Нацист! ;– крикнул Форрестер. ;– Нацистский ублюдок!

– ;Заткнись! ;– не выдержал Лукас. ;– Заткнись! Заткнись!

– ;Послушай, еврейчик, чего ты так разнервничался? ;– спросил Армитидж. ;– Мы просто хотим знать.

– ;Хорошо, я вам расскажу.

Лукас встал со стула, на котором сидел, поддерживая огонь в камине, и медленно повернулся к Армитиджу. У него возникло странное ощущение, что он смотрит кадры замедленной киносъемки.

– ;Моего отца застрелили нацисты. Не в концлагере. На парижской улице. Несколько лет он прятался, но однажды утром нацисты проводили облаву и его нашли.

– ;Ого! Продолжай, еврейчик. Очень интересно. Урок истории. Еврейской истории.

Лукасу казалось, что он находится в конце очень длинного, ярко освещенного туннеля. Он сосредоточился на ухмыляющейся физиономии Армитиджа.

– ;В дверях дома стояла маленькая девочка. Она была слишком мала, чтобы понимать происходящее. Немцы схватили ее родителей. Девочка уже собиралась броситься к грузовику, куда погрузили ее отца и мать. Мой отец решил ее спасти и спрятать в кузове другого грузовика. Но девочка испугалась и закричала. Нацисты обернулись, и один из них застрелил моего отца на месте. Вот так он погиб. Ну что, теперь понятно? Этого вам достаточно?

– ;Вполне понятно. ;– Армитидж приблизился к Лукасу. ;– Если, конечно, это правда. ;– Голубые глаза насмешливо и зло смотрели на Лукаса. ;– Очень занимательная история, Либерман. Про отца-героя. Еврейского героя. Вот только плохо верится. Кажется, среди евреев были герои. Но совсем мало. Большинство лизало нацистам пятки.

Раскаленный шар в голове Лукаса вдруг взорвался, и оттуда хлынул поток жестокой, неистовой силы. Лукас схватил Армитиджа за горло и дважды ударил по лицу. Тот с воплем попятился назад. Форрестер ногой въехал Лукасу по ягодицам, заставив вскрикнуть от боли. Подскочивший Армитидж ударил его в челюсть, нанеся два удара подряд.

– ;Это что еще такое?! Что за побоище! Либерман, Армитидж, я вас спрашиваю.

– ;Сэр, он первым меня ударил, ;– пожаловался Армитидж, вытирая рукой окровавленный нос.

– ;Форрестер, отпусти Либермана! Отпусти немедленно!

– ;Сэр, я лишь пытался спасти Армитиджа. Сэр, этот Либерман совсем взбесился.

– ;И отчего же он взбесился? Надеюсь, ты меня просветишь?

– ;Я не знаю, сэр. Он почему-то сильно расстроился. Он говорил о своем отце, как тот умер. Возможно, сэр, он решил, что мы с недостаточным сочувствием отнеслись к его рассказу. Но мы ему очень сочувствовали, сэр.