Кшиштоф все еще в больнице в Макасе. Его жизнь теперь вне опасности, и скоро его отправят в Париж. Ну а Ирис Мишот с братом уже вернулись во Францию, где Алену окажут необходимую психологическую помощь. Потом они вместе отправятся куда‑нибудь поближе к солнышку, они заслужили пару недель отдыха.

Маккензи и Вламинк не случайно возвращались вместе: у них оставалось еще одно общее дело. Это была часть договора, заключенного ими в Эквадоре. И, если честно, на этот раз оба ничего не имели против совместной работы. Словно двое уцелевших в катастрофе, они испытывали потребность держаться друг друга, чтобы набраться уверенности, и доказать самим себе, что все пережитое было реальным, несмотря на отсутствие свидетелей. К тому же все произошедшее за последние дни внушило им взаимное уважение, которое впоследствии могло перерасти в дружбу.

Всего через несколько часов после посадки, исполненные решимости, они уже входили в северное крыло здания Юста Липсия.

Воспользовавшись своей принадлежностью к ССЦ, бельгийский агент потребовал на ресепшене список всех, кто входил в здание 15 июля. Если Робертс ему не солгал, в тот день произошло знаменательное событие, повлекшее за собой разрыв между заместителем генерального секретаря Совета ЕС и французским министром внутренних дел, с одной стороны, и руководителями «Summa Perfectionis» – с другой.

В первую очередь следовало узнать, находился ли замгенсека в этот день в офисе. Хотя Вламинк не имел доступа к расписанию высокого европейского сановника, он всегда мог свериться с записями регистрации входа и выхода посетителей.

Охранник, к которому он обратился за помощью, вдруг нахмурился.

– Что‑то не так? – забеспокоился Вламинк.

– Не понимаю… У меня нет никаких данных за этот день.

– Как же так? Их что, удалили?

– Нет. Они недоступны. Подождите, я сейчас кое‑что проверю…

Охранник взял телефонную трубку, набрал номер и стал с кем‑то советоваться. Затем он несколько раз кивнул, поблагодарил собеседника и повесил трубку.

– Мне… мне очень жаль, – объяснил он смущенно. – Судя по всему, эти сведения засекречены.

Лицо Вламинка потемнело. Он собирался настаивать, но Ари схватил его за плечо и знаком предложил идти за ним.

– Бесполезно устраивать скандал и привлекать к себе внимание, – прошептал он. – К тому же первое подтверждение у нас уже есть. В тот день действительно произошло что‑то подозрительное.

– Да… Вот только что?

– Придется поискать другой путь.

Бельгиец на миг задумался.

– Возможно, выход есть…

– Какой?

– Ступайте за мной.

114

Когда ему позвонил охранник, замгенсека тут же понял, что Вламинк что‑то раскопал, по крайней мере напал на след. И на этот раз чиновник уже не был уверен, что сумеет выкрутиться. А ведь он, как ему казалось, принял все возможные меры предосторожности. Наверняка их кто‑то предал. Это мог быть только Вэлдон или Робертс.

Он снова взялся за телефон и набрал личный номер французского министра внутренних дел.

Голос собеседника звучал сухо и резко.

– Сейчас не самое подходящее время, чтобы мне названивать.

– Вламинк и Маккензи что‑то пронюхали.

На другом конце провода француз тяжело вздохнул:

– То есть?

– Они здесь и только что пытались проверить список посетителей за пятнадцатое июля.

– Заставьте их отступиться.

– Что, по‑вашему, я могу сделать?

Министр помолчал.

– Послушайте, в конце концов, оба они превышают свои полномочия! Маккензи по идее сейчас на больничном, да и в любом случае – что он забыл в здании Совета ЕС? Что до Вламинка, он не получал официального задания.