Каждый солдат при хорошем поведении получает, как правило, разрешение откупиться. Сумма выкупа зависит от уже прослуженного и еще остающегося срока службы, от поведения и т. д. и составляет, максимально, в кавалерии — 30 фунтов, в пехоте — 20 фунтов, для цветных солдат в колониальных частях — 12 фунтов.

После 21 года службы каждый солдат имеет право на пенсию. Размер пенсии зависит от длительности службы, поведения и от телесных повреждений, полученных на службе; он составляет для солдат и унтер-офицеров не менее 8 пенсов (6 зильбергрошей 8 пфеннигов) и не более 3 шиллингов 6 пейсов (1 талер 5 зильбергрошей) в день. В зависимости от обстоятельств, пенсия назначается и при более коротком сроке службы.

Сержанты-вербовщики с сопровождающими их солдатами останавливаются большей частью в худших кварталах больших городов и ведут наблюдение главным образом за трактирами. Они часто устраивают также шествия по улицам, с лентами на фуражках, в сопровождении нескольких барабанщиков и флейтистов, собирают таким образом толпу народа и стараются поймать среди нее свою добычу. Если искомая дичь находится, то ее стараются немедленно заманить в трактир, где прилагается все искусство, чтобы побудить ее принять символический шиллинг, который скрепляет контракт. Если новый кандидат на славу уже взял этот шиллинг, то он может снова стать свободным, лишь уплатив перед полицейским судьей 1 ф. ст. в качестве «вознаграждения за обиду» (smart-money). Закон, правда, предписывает, что будущий герой должен по истечении по меньшей мере суток после того как был завербован заявить судье, что он вступает в армию добровольно и остается при своем решении. Закон при этом совершенно правильно считает, что завербованный обычно бывает нетрезв, когда он берет шиллинг, и дает ему возможность сначала протрезвиться. Но плохим вербовщиком был бы тот сержант, который так легко упустил бы свою добычу. Он и его люди не выпускают рекрута из поля зрения, и прежде чем он попадет к судье, водка и пиво уже снова окажут достаточное действие. Интереснее всего то, что значительная часть кутежа оплачивается обычно самим же рекрутом, которого сержант широко авансирует в счет его задатка. При таких обстоятельствах является правильным, хотя и наивным, прямое предписание, чтобы для вербовочной службы применялись лишь холостые солдаты и барабанщики и только в крайнем случае женатые сержанты, но во всяком случае исключительно здоровые, крепкие люди. Кто не может хорошо пить, не подходит для этой службы.

Кажется, что попадаешь форменным образом в восемнадцатый век, когда наблюдаешь эту вербовку. Несмотря на формальные преграды, которыми закон ограничивает эту практику, установлено, что огромное большинство «английской армии, целиком состоящей из добровольцев», попадает в это учреждение весьма недобровольно; к своему ли собственному благу в конечном счете — это, в общем, вопрос другой.

Какие слои населения попадают таким образом в армию, — достаточно ясно. В большой мере войско это, как и наши прежние наемные войска, остается refugium peccatorum [убежищем для грешников. Ред.], в котором собирается большая и наиболее дееспособная часть всех авантюристических элементов народа, чтобы быть здесь укрощенной тяжелой муштрой и очень строгой дисциплиной. Поэтому английская армия в моральном и интеллектуальном отношении стоит гораздо ниже всех тех армий, которые комплектуются по системе рекрутского набора (даже с заместительством) или целиком на основе всеобщей воинской повинности без заместительства. Только французский иностранный легион и те французские части, которые формируются главным образом из заместителей, как, например, зуавы, могут быть поставлены, примерно, на один уровень с ней, хотя нельзя отрицать, что вся французская армия, благодаря растущим привилегиям для солдат-профессионалов, все более и более приближается по своему характеру к английской. Но даже французский remplacant [заместитель.