Итак, признает ли Ваше высокородие, что я, несмотря на утраченное по закону прусское подданство, снова получил его но королевской амнистии?

Таков очень простой и ясный вопрос, который я хотел бы и должен задать Вашему высокородию.

Я тем более вынужден сделать это, что не могу до разрешения данного вопроса привезти из Лондона жену и детей, ибо, очевидно, нельзя требовать от меня, чтобы я предпринял ничем не оправданный переезд со всем моим хозяйством и семьей и только тогда начал бы борьбу, которую, если ее вообще придется вести, необходимо, напротив, закончить прежде, чем затевать дорогостоящее переселение обратно на родину с женой и детьми.

Мой вопрос тем более оправдан, как в высшей степени естественный и простой, что Вы, Ваше высокородие, сами поднимаете в Вашем письме от 21-го с. м. вопрос о том, на каком основании я претендую на то, чтобы «сохранить, несмотря на десятилетнее отсутствие», прусское подданство.

Из вышеизложенного Ваше высокородие видит теперь, на каком основании я претендую на это. То, что я задаю этот вопрос, оправдывается упомянутым мною § 5 закона от 31 декабря 1842 года. Ибо, поскольку в силу этого параграфа Ваше высокородие является компетентной инстанцией для разрешения натурализации, то a fortiori [тем более. Ред.] Вы являетесь также компетентной инстанцией, чтобы interpretando [в результате истолкования. Ред.] заявить, возвращается ли мне вследствие амнистии утраченное прусское подданство. Только в этом смысле я и сослался на § 5 упомянутого закона. Наконец, мне тем более надлежит обратиться с этим вопросом к Вашему высокородию, что я хочу поселиться именно в Берлине, а признание меня прусским подданным является юридической предпосылкой для разрешения поселиться в этом городе.

Ваше высокородие, как начальник полиции этого города, является, таким образом, той инстанцией, от мнения которой по указанному вопросу зависит разрешение на жительство.

Конечно, Ваше высокородие никак не может быть заинтересовано в том — да и от меня нельзя требовать этого, — чтобы я, в полной неизвестности и не имея возможности предпринять соответствующие практические шаги, ожидал три-четыре месяца или больше, пока вместе с окончательным решением вопроса о поселении мне станет известно, какое истолкование королевской амнистии Вы соблаговолите дать и захотите ли Вы признать мое восстановление в прусском подданстве или нет. Такого рода неизвестность в течение нескольких месяцев причинила бы мне во всех моих начинаниях, делах и в экономическом отношении самый чувствительный ущерб. Естественно также, я имею право знать, хочет или нет компетентная инстанция признать мое подданство, а эта инстанция не может считать ни правомерным, ни достойным себя отказать мне в ответе или затягивать этот ответ.

Поэтому я прямо, откровенно и честно ставлю Вашему высокородию вопрос:

признаете ли Вы или нет мое восстановление в прусском подданстве в силу королевской амнистии?

и ожидаю на мой вопрос такого же прямого, откровенного, и честного ответа. Я тем более заинтересован в скорейшем получении ответа, что только тогда получу возможность, в случае неблагоприятного решения, — хотя оно, конечно, невозможно — обратиться по этому вопросу к палатам еще в течение нынешней сессии, на которой, между прочим, будет обсуждаться еще один законопроект об амнистии, вызванный неясностью по поводу интерпретации указа об амнистии, А с другой стороны, я очень заинтересован в скорейшем получении ответа и потому, что могу пробыть здесь в настоящее время только очень недолго, так как семейные обстоятельства требуют моего возвращения в Лондон. Итак, я покорнейше прошу Ваше высокородие прислать мне откровенный и определенный ответ в ближайшее время; только тогда я смогу подать надлежащим образом прошение о поселении в этом городе.

С совершенным почтением имею честь оставаться преданный Вашему высокородию

д-р Карл Маркс

Берлин, 25 марта 1861 г.