Однако нашим биржевым игрокам показалось, что самопожирание фонда будет недостаточно быстрым. Более того, они считали нужным наделить и два других фонда тем же прекрасным свойством самопожирания. Средство для этого было простое. Еще до того, как закон установил характер ценностей, в которые будут помещены эти фонды, одному коммерческому предприятию, подведомственному прусскому правительству, было поручено закупить надлежащие ценные бумаги. Предприятие это обратилось к Учетному обществу, продавшему для трех имперских фондов на 300 миллионов франков железнодорожных акций, мы можем их точно обозначить, которые нельзя было тогда сбыть.

Среди этих акций было на 120 миллионов акций Магдебургско-Гальберштадтской — и объединенных с ней линий — железной дороги, бывшей почти на грани банкротства, дороги, предназначенной служить для обеспечения огромных прибылей мошенникам, но не имевшей почти никаких шансов принести хоть какой-нибудь доход акционерам. Это становится понятным, если принять во внимание, что правление выпустило на 16 миллионов акций для покрытия расходов по постройке трех железнодорожных веток и что деньги эти бесследно исчезли, между тем как постройка этих веток не была даже начата. А фонд инвалидов гордится тем, что обладает изрядным количеством этих акций несуществующих железных дорог.

Приобретение этих линий прусским правительством сразу легализовало бы закупку их акций империей; оно дало бы им некоторую реальную ценность. Вот в чем состояла выгода этого дела для имперского правительства. Недаром закупка линии, о которой идет здесь речь, была одной из первых предложена прусским правительством и санкционирована палатами.

Цена, уплачиваемая государством акционерам, значительно превышала действительную стоимость даже хороших линий. Это подтверждается непрерывным повышением их акций с того момента, как стало известно решение об их закупке, а особенно— условиями продажи. Две крупные линии, акции которых в декабре 1878 г. продавались по курсу 103 и 108, были затем приобретены государством; теперь эти акции котируются соответственно в 148 и 158. Вот почему для акционеров было очень трудно скрывать свою радость во время продажи.

Само собой разумеется, что это повышение принесло прибыль прежде всего крупным берлинским биржевикам, посвященным в тайные намерения правительства. Биржа, бывшая весной 1879 г. еще в довольно подавленном состоянии, вновь ожила. Прежде чем окончательно расстаться со своими дорогими акциями, спекулянты использовали их, чтобы организовать новую оргию ажиотажа.

Ясно одно: Германская империя в такой же степени находится под ярмом биржи, как и Французская империя во времена ее существования. Именно биржевики изготовляют проекты, которые — на благо их карманов — должно провести правительство. Но в Германии есть еще одно преимущество, которого не хватало бонапартистской империи: когда имперское правительство встречает сопротивление со стороны мелких государей, оно превращается в прусское правительство, которое, конечно, уж не встретит никакого сопротивления со стороны своих палат, подлинных филиальных отделений биржи.

Ну, так как же? Разве Генеральный Совет Интернационала не сказал тотчас же вслед за окончанием войны 1870 года: Вы, г-н Бисмарк, ниспровергли бонапартистский режим во Франции только для того, чтобы восстановить его у себя!

Написано Ф. Энгельсом в конце февраля 1880 г.

Напечатано в газете «L'Egalite» №№ 7 и 10; 3 и 24марта 1880 г., 2-я серия

Печатается по тексту газеты

Перевод с французского

Ф. ЭНГЕЛЬС 

РАЗВИТИЕ СОЦИАЛИЗМА ОТ УТОПИИ К НАУКЕ

Написано Ф.