|
Как быстро происходило вступление в зависимость [Ergebung in die Knechtschaft], свидетельствует полиптик (опись земельных владений) монастыря Сен-Жермен-де-Пре, который тогда еще был расположен за чертой Парижа. Он был составлен аббатом Ирминоном в начале IX века; среди поселенцев монастыря полиптик насчитывает 2080 семей колонов, 35 — литов, 220 — рабов (servi) и только восемь свободных семейств. Но слово «колон» обозначало в Галлии того времени определенно несвободного. Брак свободной женщины с колоном или рабом подчинял ее, как обесчещенную (deturpatam), господину (капитулярий 817 г.). Людовик Благочестивый повелевает, чтобы «colonus vel servus» (одного монастыря в Пуатье) «ad naturale servitium velit nolit redeat» [«колон или раб должен быть возвращен в свое естественное зависимое состояние, хочет он того или нет». Ред.]. Они подвергались телесному наказанию (капитулярии 853, 861, 864, 873 гг.) и отпускались иногда на волю (см. Герар. «Полиптик аббата Ирминона»), Эти крепостные крестьяне были отнюдь не романского происхождения, а, по свидетельству самого Якоба Гримма («История немецкого языка», I), исследовавшего их имена, это были «почти сплошь франки, значительно превосходившие численно небольшое количество романского населения».
Такое сильное увеличение числа несвободных в свою очередь произвело сдвиг в классовых отношениях франкского общества. Наряду с крупными землевладельцами, которые быстро превращались в то время в самостоятельное сословие, наряду с их свободными вассалами, выступал теперь класс несвободных, все больше поглощавший остатки рядовых свободных. Но эти несвободные частью сами раньше еще были свободными, частью были детьми свободных; в наследственной зависимости [erblicher Knechtschaft] на протяжении трех или более поколений жило незначительное меньшинство. К тому же это были большей частью не привезенные из чужих земель саксонские, вендские и прочие военнопленные; напротив, большинство составляли местные жители франкского и романского происхождения. С такими людьми, которые к тому же еще начинали составлять основную массу населения, не так легко было иметь дело, как с полученными по наследству или с иноземными крепостными. Личная крепостная зависимость [Knechtschaft] была им еще непривычна; телесные наказания, которым подвергались даже колоны (капитулярии 853, 861, 873 гг.), воспринимались еще как оскорбление, а не как нечто само собой разумеющееся. Отсюда — многочисленные заговоры и восстания несвободных и даже вассалов из числа крестьян. Карл Великий сам жестоко подавил восстание держателей Реймского епископства; Людовик Благочестивый в капитулярии 821 г. говорит о восстаниях рабов (servorum) во Фландрии и земле менапиев (по верхнему течению реки Лис). В 848 и 866 гг. пришлось подавлять восстания служилых людей (homines) Майнцского епископства. Приказы подавлять подобные восстания повторяются в капитуляриях начиная с 779 года. Восстание «Стеллинга» в Саксонии было, по-видимому, такого же характера. То обстоятельство, что с конца VIII и начала IX века повинности несвободных, и в том числе даже и поселенных на землю рабов, все больше устанавливаются в определенных, не подлежащих превышению размерах и что Карл Великий предписывает это в своих капитуляриях, было, очевидно, результатом угрожающего поведения этих несвободных масс. Такова была цена, за которую Карл купил свою новую Римскую империю: уничтожение сословия рядовых свободных, которые в эпоху завоевания Галлии составляли всю массу франкского племени, разделение народа на крупных землевладельцев» вассалов и крепостных. Но вместе с рядовыми свободными пришло в упадок и старое военное устройство, а вместе с ними обоими пала и королевская власть. Карл уничтожил единственную основу своего собственного господства. При нем оно еще держалось, но при его преемниках обнаружилось то, что представляло из себя в действительности дело его рук. |
