|
Это был великий человек, которого преследовали завистники за его превосходство, которому всюду мерещились соперники, тайные враги и козни; гонимый из страны в страну пророк, он носил в кармане готовый рецепт осуществления царства небесного на земле и воображал, что каждый только о том и думает, чтобы украсть у него этот рецепт. Вейтлинг уже в Лондоне перессорился с членами Союза, а также ни с кем не мог поладить и в Брюсселе, где особенно Маркс и его жена проявили по отношению к нему почти сверхчеловеческое терпение. Поэтому он вскоре уехал в Америку, чтобы попытаться там выступать в роли пророка.
Все эти обстоятельства способствовали перевороту, который незаметно совершался в Союзе и особенно среди лондонских руководителей. Недостаточность существовавших до того времени коммунистических воззрений, как французского примитивного уравнительного коммунизма, так и вейтлинговского, становилась им все более ясной. Устанавливаемая Вейтлингом связь коммунизма с ранним христианством, при всей гениальности отдельных положений его «Евангелия бедного грешника», привела в Швейцарии к тому, что движение большей частью попадало сначала в руки таких глупцов, как Альбрехт, а затем и корыстных пророков-шарлатанов, как Кульман. Распространяемый несколькими литераторами «истинный социализм» — перевод французских социалистических измышлений на испорченный гегельянско-немецкий язык и сентиментальный бред о любви (см. раздел о немецком, или «истинном», социализме в «Коммунистическом манифесте»), — этот социализм, проникший в Союз благодаря Криге и чтению соответствующей литературы, должен был уже своим слюнявым бессилием вызывать отвращение у старых революционеров Союза. Перед лицом несостоятельности господствовавших до тех пор теоретических представлений и вытекавших из них практических ошибок в Лондоне все более и более убеждались, что наша, Маркса и моя, новая теория правильна. Усвоению этого взгляда несомненно содействовало то, что среди лондонских вождей находились теперь два человека, которые по своим способностям к теоретическому познанию значительно превосходили названных выше; это были живописец-миниатюрист Карл Пфендер из Хейльбронна и портной Георг Эккариус из Тюрингии [Пфендер лет восемь тому назад умер в Лондоне. Это был человек с тонким, оригинальным умом, одаренный остроумием, иронией, диалектикой. Эккариус впоследствии был, как известно, много лет генеральным секретарем Международного Товарищества Рабочих, в Генеральном Совете которого состояли, между прочим. следующие старые члены Союза коммунистов: Эккариус, Пфендер, Лесснер, Лохнер, Маркс и я. Впоследствии Эккариус посвятил себя исключительно английскому профессиональному движению.]. Одним словом, весной 1847 г. Молль приехал в Брюссель к Марксу и тотчас же после этого ко мне в Париж, чтобы от имени своих товарищей еще раз пригласить нас вступить в Союз. Они, утверждал он, были убеждены как в общей правильности наших воззрений, так и в необходимости освободить Союз от старых заговорщических традиций и форм. Если мы пожелаем вступить в Союз, то нам дана будет возможность изложить на конгрессе Союза наш критический коммунизм в виде манифеста, который после этого будет опубликован как манифест Союза; вместе с тем мы будем иметь возможность содействовать замене устарелой организации Союза новой, более целесообразной и соответствующей условиям времени. Что в рядах немецкого рабочего класса необходима организация хотя бы для целей пропаганды и что эта организация, поскольку она не будет носить исключительно местный характер, может даже и за пределами Германии быть только тайной организацией, на этот счет у нас не было сомнений. Но Союз как раз и представлял из себя такую организацию. То, что мы считали до сих пор недостатками Союза, теперь сами его представители готовы были устранить; нас даже приглашали участвовать в его реорганизации. Могли ли мы ответить отказом? Разумеется, нет. Итак, мы вступили в Союз. |
