Первая ложная предпосылка: если промышленный продукт и продукт земледельческий обмениваются по их стоимостям (т. е. в соответствии с требующимся для их производства рабочим временем), то они приносят своим владельцам равновеликие прибавочные стоимости, или равновеликие количества неоплаченного труда. Прибавочные стоимости не относятся друг к другу как стоимости соответствующих товаров.

Вторая ложная предпосылка: так как Родбертус уже предполагает норму прибыли (которую он окрестил «ставкой прибыли на капитал»), то неверна его предпосылка, будто товары обмениваются соответственно их стоимостям. Одна предпосылка исключает другую. Стоимости товаров должны уже видоизмениться, превратиться в средние цены или же находиться в непрерывном процессе такого видоизменения, чтобы могла установиться норма прибыли (общая). В этой общей норме выравниваются те особые нормы прибыли, которые в каждой сфере производства определяются отношением прибавочной стоимости к авансированному капиталу. Почему же, в таком случае, этого не бывает в земледелии? В этом-то и заключается вопрос. Но у Родбертуса даже постановка вопроса неправильна, так как он, во-первых, предполагает, что общая норма прибыли уже имеется налицо, а во-вторых, предполагает, что особые нормы прибыли (а следовательно, и различия между ними) не выравнены, т. е. что товары обмениваются по их стоимостям.

Третья ложная предпосылка: стоимость сырого материала не входит в земледелие. В действительности же затраты в виде семян и т. д. являются здесь составными частями постоянного капитала и учитываются фермером как таковые. В той мере, в какой земледелие становится просто одной из отраслей предпринимательства и капиталистическое производство водворяется в деревне, [468] в той мере, в какой земледелие производит на рынок, производит товары, предметы для продажи, а не для собственного потребления, — в такой же самой мере земледелие учитывает свои затраты и каждую их статью рассматривает как товар, независимо от того, покупает ли оно данный предмет у себя самого (т. е. в своем производстве) или у третьего лица. В той же самой мере, в какой товарами становятся продукты, становятся, естественно, товарами также и элементы производства, так как эти элементы представляют собой совершенно такие же продукты. Стало быть, так как пшеница, сено, скот, всякого рода семена и т. д. продаются как товары, причем существенное значение имеет именно продажа этих продуктов, а не использование их для непосредственного потребления, — то и в производство они тоже входят как товары; и фермер был бы круглым дураком, если бы не умел пользоваться деньгами как счетными деньгами. Однако первоначально это — всего лишь формальная сторона исчисления. Но в такой же мере развиваются и те условия, при которых тот или иной фермер покупает затрачиваемые им в производстве продукты — семена, чужой скот, удобрения, минеральные вещества и т. д., в то время как свой доход он продает; так что для отдельного фермера эти затраты входят в производство как затраты [не только по сути дела, но] и по форме, ибо они — купленные товары. (Теперь они уже всегда являются для фермера товарами, составными частями его капитала, и фермер считает их проданными самому себе как производителю, когда отдает их обратно производству in naturali.) И это положение вещей все больше вступает в силу по мере того, как земледелие развивается и конечный продукт все больше и больше производится на фабричный лад, соответственно капиталистическому способу производства.

Итак, неверно, будто здесь в промышленность входит такая часть капитала, которая не входит в земледелие.

Если, стало быть, согласно (ложной) предпосылке Родбертуса, «части ренты» (т. е. доли участия в прибавочной стоимости), приносимые земледельческим продуктом и промышленным продуктом, пропорциональны стоимостям этих продуктов; если, другими словами, промышленный продукт и продукт земледельческий, имеющие равновеликие стоимости, приносят своим владельцам равновеликую прибавочную стоимость, т.