Изменить размер шрифта - +
Сначала распространили слух о кандидатуре Жуанвиля в президенты республики, любопытство публики было возбуждено, а несколько месяцев спустя, в сентябре, когда пересмотр конституции был отвергнут, эта кандидатура была провозглашена открыто.

Таким образом, попытка роялистского слияния орлеанистов и легитимистов не только потерпела крушение — она разрушила их парламентское слияние, республиканскую форму их объединения, и снова привела к разложению партии порядка на ее первоначальные составные элементы. Однако, чем более росло отчуждение между Клэрмонтом и Венецией, чем больше рушилось их согласие и усиливалась агитация в пользу Жуанвиля, тем усерднее велись и тем серьезнее становились переговоры между Фоше, министром Бонапарта, и легитимистами.

Разложение партии порядка не ограничилось распадом ее на основные элементы. Каждая из обеих больших фракций в свою очередь разлагалась дальше. Казалось, будто все старые оттенки, которые некогда боролись между собой и оттесняли друг друга внутри каждого из обоих лагерей, как легитимистского, так и орлеанистского, снова ожили, подобно засохшим инфузориям, которые пришли в соприкосновение с водой; казалось, они снова получили достаточный приток жизненной энергии, чтобы образовать отдельные группы с самостоятельными противоположными интересами. Легитимисты переносились воображением назад, ко времени споров между Тюильрийским дворцом и Марсанским павильоном, между Виллелем и Полиньяком. Орлеанисты снова переживали золотое время турниров между Гизо, Моле, Брольи, Тьером и Одилоном Барро.

Часть партии порядка, стоявшая за пересмотр конституции, по опять-таки расходившаяся во взглядах на пределы пересмотра, состоявшая из легитимистов под предводительством Берье и Фаллу, с одной стороны, Ларошжаклена, с другой, и из утомленных борьбой орлеанистов под предводительством Моле, Брольи, Монталамбера и Одилона Барро, сошлась с бонапартистскими депутатами на следующем неопределенном и многообъемлющем предложении:

«Нижеподписавшиеся депутаты, ставя себе целью возвратить нации возможность полного осуществления ее суверенитета, вносят предложение подвергнуть конституцию пересмотру».

Но в то же время эти депутаты через своего докладчика Токвиля единогласно заявили, что Национальное собрание не имеет права внести предложение об упразднении республики, что это право принадлежит только палате, созванной для пересмотра конституции. Кроме того, конституция, заявляли они, может быть пересмотрена лишь на «законном» основании, т. е. если за пересмотр будут поданы предписанные конституцией три четверти всех голосов. После шестидневных бурных прений 19 июля пересмотр, как и следовало ожидать, был отвергнут. За пересмотр голосовали 446, против — 278 депутатов. Крайние орлеанисты, Тьер, Шангарнье и другие, голосовали заодно с республиканцами и Горой.

Таким образом, большинство парламента высказалось против конституции, а сама конституция высказалась за меньшинство, за обязательность его решения. Но разве партия порядка и 31 мая 1850 г. и 13 июня 1849 г. не поставила парламентское большинство выше конституции? Разве вся ее прежняя политика не покоилась на подчинении статей конституции решениям парламентского большинства? Разве она не предоставила ветхозаветное суеверное отношение к букве закона демократам, разве она не наказала демократов за это суеверие? Но в данный момент пересмотр конституции означал не что иное, как продление срока президентской власти, а продление срока конституции означало не что иное, как низложение Бонапарта. Парламент высказался за Бонапарта, но конституция высказалась против парламента. Стало быть, Бонапарт действовал в духе парламента, разрывая конституцию, и действовал в духе конституции, разгоняя парламент.

Парламент объявил конституцию, а вместе с ней свое собственное господство «вне большинства»; своим решением он отменял конституцию, продлевал срок власти президента и вместе с тем объявлял, что ни конституция не может умереть, ни президентская власть не может жить, пока сам парламент продолжает существовать.

Быстрый переход