|
Баден является лишь ареной борьбы, намеренно избранной католической церковью для нападения на государей-протестантов. Архиепископ Фрейбургский в этом конфликте так же представляет все католическое духовенство Германии, как великий герцог Баденский представляет всех больших и малых монархов протестантского вероисповедания. Но что можно подумать о стране, которая, с одной стороны, славится своей основательной, смелой и беспримерной критикой всех религиозных традиций, а с другой стороны — периодически изумляет всю Европу возобновлением религиозных распрей XVII столетия? Секрет заключается попросту в том, что правительство вынуждает всякую возникающую, но пока еще действующую подспудно народную оппозицию принимать сначала мистическую и почти не поддающуюся никакому надзору форму религиозных движений. Духовенство, со своей стороны, дает обмануть себя этой видимостью и, в то время как оно воображает, что направляет народные страсти исключительно к выгоде своей корпорации против правительства, на самом деле бессознательно и против своей воли само играет роль орудия революции.
Ежедневная лондонская пресса усиленно выставляет напоказ весь свой ужас и моральное негодование по поводу воззвания, составленного Мадзини и найденного у Феличе Орсини, руководителя национального отряда № 2, предназначенного для поднятия восстания в Луиджиане — области, включающей часть территории Модены, Пармы и Пьемонтского королевства. В этом воззвании народ призывается «действовать внезапно, как это пытались и попытаются снова сделать миланцы». Далее в воззвании сказано: «Кинжал, если он поражает внезапно, может сослужить хорошую службу и заменить ружье». Лондонская пресса изображает это как открытый призыв «к тайному, трусливому убийству». Хотел бы я только знать, каким образом в стране, подобной Италии, где не существует никаких средств для открытого сопротивления и вся страна наводнена полицейскими шпионами, революционное движение могло бы рассчитывать на какой-либо успех без использования внезапности? Хотел бы я знать, каким оружием может еще сражаться итальянский народ против австрийских войск, если дело вообще дойдет до сражения, кроме кинжала— единственного оставшегося у него оружия, которое Австрия не сумела у него еще отобрать? Мадзини далек от того, чтобы рекомендовать итальянцам применять кинжал для трусливого убийства безоружного врага, — он призывает их действовать кинжалом, правда, «внезапно», но в открытую, по примеру Милана, где горстка патриотов, имевших только ножи, напала на караульные помещения вооруженного австрийского гарнизона. «Но», — пишет «Times», — «конституционный Пьемонт постигнет та же участь, что Рим, Неаполь, Ломбардию!» Почему бы и нет? Разве итальянская революция в 1848 и 1849 годах была предана не сардинским королем {Карлом-Альбертом. Ред.} и разве король Пьемонта является меньшим препятствием для превращения Италии в республику, чем король Пруссии для превращения в республику Германии? Так обстоит дело с моральной стороной воззвания Мадзини. Что касается его политической ценности, то это совершенно другой вопрос. По моему мнению, Мадзини допускает ошибку как в своих суждениях о пьемонтском народе, так и в своих мечтах об итальянской революции, которая, как он полагает, осуществится не вследствие благоприятной обстановки, созданной европейскими осложнениями, а в результате обособленного выступления действующих внезапно итальянских заговорщиков. Из лондонских газет вы уже знаете, что английское правительство назначило комиссию для расследования случаев коррупции в почтеннейшем учреждении, известном под именем лондонского муниципалитета, а также для рассмотрения всей организации этого органа. Вот несколько фактов, приводимых в отчетах комиссии, работа которой еще далеко не закончена. Доход лондонского муниципалитета исчисляется, даже без учета некоторых статей, в 400000 ф. |
