«Почему они на меня сердятся?» — с тревогой гадала Дар.

Она поискала глазами Ковока. Встретившись с ней взглядом, он тут же отвернулся.

Когда снова тронулись в путь, Дар побрела следом за орками, размышляя о том, что ее — как и Цимбе — сгубило невежество. Поведение Ковока изменило ее жизнь, и ей нужно было разобраться в его поведении. Дар зашагала быстрее и вскоре поравнялась с Ковоком.

— Пахав та мер, — попросила она. («Поговори со мной».)

Ковок-ма отозвался на людском языке:

— Нечего сказать.

Дар продолжала идти рядом с Ковоком. Поглядывая по сторонам, она видела, что другие орки наблюдают за ними. Она догадывалась о том, что своими поступками Ковок-ма вызвал недовольство остальных орков и положение у него теперь непростое. Если это действительно было так, то ей следовало действовать осторожно. Ей нужно было добиться, чтобы Ковок-ма поговорил с ней, но при этом не потерял лицо.

Через некоторое время у Дар мелькнула мысль. Она обнажила зубы, притворно скалясь, как орк.

— Даргу очень свирепая, — сказала она по-оркски и зарычала пронзительно, пискляво. Получилось жалкое изображение могучего, громоподобного рева орка. Ковок-ма удивился и заинтересовался.

Дар снова зарычала.

— Поговори со свирепой Даргу.

Ковок-ма не выдержал, расхохотался и замедлил шаг. Дар остановилась и склонила шею, как делали орки, когда хотели выказать повиновение. Ковок-ма тоже остановился. Орки обошли их с двух сторон. Дар заметила, что некоторые из них тоже смеются, в большинстве своем орки улыбались.

Ковок-ма не трогался с места — делал вид, будто смех не дает ему идти. Он дождался момента, когда между ним и другими орками образовалось приличное расстояние, и только тогда снова зашагал вперед. Теперь он стал смотреть на Дар с любопытством.

— Что ты хотеть сказать? — спросил он.

Дар вдруг поймала себя на том, что ей не хватает слов. Она словно бы стояла на горном пике, где любой шаг мог привести к падению в пропасть. Дар растерялась. Она понимала, что должна сделать такой шаг, от которого будет зависеть вся ее дальнейшая жизнь. Она очень волновалась и сумела вымолвить только:

— Почему?

— Почему — что? — спросил Ковок-ма.

— Почему ты это сделал? Почему назвал меня своей женщиной? Что это означало?

— Я защищать тебя.

— Почему? Я же вашавоки.

— Тер нав мут («Ты мать»).

— Мут. Женщина. Какая разница? Почему ты спас меня?

Ковок-ма ответил не сразу. А когда стал отвечать, Дар показалось, что он с трудом подбирает слова.

— Мут ла повсюду… но… все же она… далеко. Ее голос трудно услыхать. Еще труднее понять. Мут ла — это первая мать. Она говорить через матерей. Сыновья иметь мало мудрости, но мы тоже стараться слушать голос Мут ла. Я думать… Я думать, что она говорить мне — защищать эту мать вашавоки.

Дар молчала. Миновало несколько мгновений, и Ковок-ма спросил:

— Почему твои глаза делать твое лицо мокрое?

— Всю мою жизнь я… Ко мне относились… относились как к… — Дар утерла слезы. — Я просто женщина. А ты говоришь так, будто я достойна спасения.

— Я не понимать тебя.

— Вашавоки думают, что женщины почти ничего не стоят, что ими должны править мужчины.

— Если так, то у них мало мудрости, — заключил Ковок-ма.

— И они думают, что теперь ты правишь мной.

— Почему они так думать?

— Потому что ты сказал, что я твоя женщина.