|
В этом и заключается наказание за порок скупости. Скупец раскрывает все свои сундуки и зажигает (ужасное мотовство!) по свече перед каждым из них. Это его сладострастие, его оргия! При виде освещенных груд золота он приходит в сатанинский восторг и в патетической речи обнажает перед нами страшные тайны страшнейшей из человеческих страстей.
Я царствую!.. Какой волшебный блеск! Послушна мне, сильна моя держава; В ней счастие, в ней честь моя и слава! Я царствую!.. Но кто вослед за мной Приимет власть над нею? Мой наследник! Безумец, расточитель молодой! Развратников разгульных собеседник! Едва умру, он, он! сойдет сюда Под эти мирные, немые своды С толпой ласкателей, придворных жадных. Украв ключи у трупа моего, Он сундуки со смехом отопрет — И потекут сокровища мои В атласные, дырявые карманы. Он разобьет священные сосуды. Он грязь елеем царским напоит — Он расточит… А по какому праву? Мне разве даром это все досталось Или шутя, как игроку, который Гремит костьми, да груды загребает? Кто знает, сколько горьких воздержаний, Обузданных страстей, тяжелых дум, Дневных забот, ночей бессонных мне Все это стоило? Иль скажет сын, Что сердце у меня обросло мохом, Что я не знал желаний, что меня И совесть никогда не грызла, совесть, Когтистый зверь, скребящий сердце, совесть, Незванный гость, докучный собеседник, Заимодавец грубый; эта ведьма, От коей меркнет месяц, и могилы Смущаются и мертвых высылают… Нет, выстрадай сперва себе богатство. А там посмотрим, станет ли несчастный То расточать, что кровью приобрел! О, если б мог от взоров недостойных Я скрыть подвал! О, если б из могилы Притти я мог, сторожевою тенью Сидеть на сундуке и от живых Сокровища мои хранить, как ныне!. |
