|
Но в этот день Грибоедов был далеко от столицы, путешествовал в Крыму, а стало быть, и не мог быть автором «Загородной поездки». Еще одна характерная деталь: в письме к Ф. В. Булгарину от 11 декабря 1826 года Грибоедов замечает: «Твои прогулки и встречи тоже здесь высоко ставятся, за 3000 верст полагаюсь, что это истинная картина петербургских нравов. Продолжай…» (с. 538 наст. изд.). Вот здесь бы Грибоедову и вспомнить к слову о «своей» «Загородной поездке», но этого нет. Казалось бы, все эти аргументы твердо свидетельствуют против того, что «Загородная поездка» принадлежит перу Грибоедова. Однако просмотр газеты «Северная пчела» за все годы позволил обнаружить несколько недвусмысленных утверждений Булгарина о грибоедовском авторстве «Отрывка из письма»: «От Кипени до Нарвы природа, по словам бессмертного Грибоедова, производит с величайшим усилием одни веники» (1842, № 178); «Хотя Грибоедов в поездку свою в Парголово (см. «Сев. пчела», 1826 года) и сказал, что петербургская природа с величайшими усилиями производит одни веники…» (1844, № 84); «Когда мы с покойным А. С. Грибоедовым ехали в Парголово летом 1826 года, грусть овладела им при виде бесплодной дикости петербургских окрестностей, и он, передавая в «Северной пчеле» свои впечатления, написал тогда о петербургской природе, что она с величайшим усилием производит веники» (1849, № 111) (см.: Мещеряков В.П. А. С. Грибоедов. Литературное окружение и восприятие. Л., 1983, с. 163–166). Вопрос вроде бы становится ясным. На самом же деле окончательно проясняется лишь то обстоятельство, почему Е. Серчевский включил это произведение в число грибоедовских: в подготовке своей книги он пользовался постоянными советами известного библиографа Г. Н. Геннади, от взора которого, конечно же, не ускользнули эти замечания Булгарина и который не поленился отыскать любопытную газетную корреспонденцию. И все же сомнения остаются. Не странно ли, что в 1842 году Булгарин пишет о «вениках» (т. е. березняке. – С. Ф.) по дороге на Нарву, а уже в 1844 году относит эту фразу совершенно к другой дороге – на Парголово (в «Загородной поездке» и пишется ведь существенно иначе: «Природа с великим усилием в болоте насадила печальные ели; жители их выжигают…»). Это (в совокупности с другими аргументами, изложенными вначале) заставляет с осторожностью отнестись к свидетельству Булгарина, появившемуся спустя полтора десятилетия после гибели Грибоедова, и включать «Загородную поездку» лишь в отдел «Приписываемое», в ожидании новых фактов, позволяющих окончательно, так или иначе, решить вопрос об авторстве «Отрывка из письма южного жителя».
Русское слово, 1859, № 4, 5, в составе Черновой тетради Грибоедова, оставленной им перед последней поездкой в Персию, в сентябре 1828 года, С. Н. Бегичеву. Фактически это были отдельные листки с разнообразными грибоедовскими записями 1818–1828 годов. Впоследствии Бегичев переплел все это, не вполне исправно соблюдая последовательность записей. Сама тетрадь до нас не дошла, погибла при пожаре имения первого публикатора, дальнего родственника Грибоедова, Д. А. Смирнова. Он попытался систематизировать материал тетради, но делал это не всегда корректно. Собственно путевые записи занимают в Черновой основное место, велись они Грибоедовым с разной степенью подробности. Намечая конспект дорожных впечатлений, Грибоедов обычно предполагал вернуться к нему впоследствии, но не сумел этого сделать. В некоторых случаях более подробные параллельные сведения мы обнаруживаем в письмах Грибоедова, которые могут служить дополнением к его путевым запискам и позволяют датировать отдельные из них.
Записи датируются на основании письма к Мазаровичу от 12 октября 1818 года (см. |
