— Я? Не уважаю УПК? Бог с тобой! И не подумаю показывать эти пальчики прокурору. А вот когда арестуем Рогова, тогда и возьмем отпечатки с соблюдением всех процессуальных норм. Они не совпадут с пальчиками на золотой зажигалке? Еще и как совпадут!

— За что ты арестуешь Рогова?

— Вот это мы и будем искать. Зацепку. Должна быть. Интуиция мне подсказывает: должна. А раз так, найдем!..

* * *

Повторный обыск в квартире Егорычева продолжался уже четвертый час, но результаты были практически нулевые. На простыне, извлеченной из бака с грязным бельем: два длинных светлых волоса. Явно женские. Наиболее вероятно — Ирины Роговой. На наволочке, извлеченной оттуда же: три коротких волоса, черных, то ли женских, то ли мужских. Мартынов вспомнил короткую мальчишескую прическу Анжелы. Похоже, волосы ее. Но он не стал говорить об этом Авдееву. Вцепится, как клещ, а девчонка скорее всего ни при чем. Спать с Егорычевым, да еще бесплатно, это не преступление.

В мусорном ведре на кухне нашли окурок без фильтра со странным запахом. Травка. Стали копаться дальше. Шприц, использованный. Маленький аптечный пузырек без этикетки, с резиновой пробкой. Авдеев откупорил пузырек, понюхал.

— Что это? — спросил Мартынов.

— Эфедрин или что-то в этом роде. Наркоманы называют это винтом. Так-так. Значит, наш художник был не чужд развлечениям современной молодежи.

— В крови наркотиков не обнаружено, — напомнил Мартынов.

— Ничего не значит. Винт выводится из организма довольно быстро.

Понятые сидели с осовелыми лицами. Фотограф позевывал и демонстративно посматривал на часы. От нечего делать эксперт-криминалист включил сканер, прибор для обнаружения прослушивающих устройств, и начал обходить комнату по периметру. Возле тахты красный светодиод вдруг замигал.

— Что за черт? — удивился эксперт и потряс сканер. Мигание не прекратилось. — Ну-ка, ну-ка… і-моЈАвдеев, посмотри, что я нашел!

— Что там у тебя? — высунулся из кухни следователь.

— Микрофон!..»

* * *

Леонтьев оторвался от текста и полез в файлы с уже готовыми главами. Долго что-то искал. Наконец нашел:

«Она не знала, что в это время Рогов сидит в своем кабинете и смотрит видеокассету, которую принес ему частный детектив. Миниатюрная видеокамера была установлена в комнате Егорычева так, что в объектив попадала тахта и все, что происходило на ней, а микрофон бесстрастно фиксировал все звуки».

— Придется это убрать, — с сожалением проговорил Леонтьев.

— Зачем? — запротестовал Паша. — Хороший кусок, напрягает действие!

— Действие-то напрягает, но делает ненужной всю сцену обыска. Читатель уже знает, что найдут микрофон и видеокамеру. Зачем ему снова про это рассказывать? А нам про обыск важнее.

— Почему?

— Мы же стараемся писать о жизни. А обыск, если по жизни, такая тягомотина, что хуже не бывает. Я однажды напросился в оперативно-следственную группу. Обыскивали дом валютчика. Часов двенадцать ползали, простукивали все стены, поднимали паркет. Понятые уже со стульев падали.

— Нашли что-нибудь?

— Ничего.

— Совсем ничего?

— Совсем.

— Представляю, как матерились оперативники!

— Да нет. Для них это обычное дело. Не нашли — значит, не нашли.

— Но у нас нашли.