— До постели дошло?

— В тот же день. Не знаю, какой он художник, но в этом деле он был большой мастер.

— Продолжай.

— Через неделю Рогов позвонил, поинтересовался, как дела. Я спросила, что мне делать с картинами. Он сказал: подъеду, возьму. На другой день приехал. Встретились мы там же, на «Автозаводской». Он дал мне еще одну карточку — снова на пять тысяч долларов в рублях. Картины взял. Остановился у мусорки, выбросил их, даже не развернул. Сказал: все идет как надо, действуйте в том же духе.

— Что идет как надо? Что он имел в виду?

— Не знаю, не спросила. Наверное, с женой у него начало получаться. Может, Егорычев и не хотел ее бросать, но пришлось. Я не давала ему бегать на сторону. Кто после этого может сказать, что я не выполняю своих обязательств?

— А дальше?

— Дальше начался ужас…

* * *

При очередной встрече Рогов был мрачен, как носорог. Ничего не объясняя, посадил Ольгу в машину и повез через всю Москву. На улице со странным названием 2-я Прядильная остановился у старого здания с вывеской «Клинический диспансер № 5».

— Поднимитесь наверх, спросите доктора Козлова. Скажете: от Алексея Вениаминовича. Он в курсе.

— В курсе чего? — не поняла Ольга.

— Не задавайте лишних вопросов.

Доктор Козлов оказался добродушным толстым человеком, совершенно лысым, в сильных плюсовых очках. Он провел Ольгу мимо тихой очереди из молодых людей в косухах и девушек в драных джинсах, в процедурной показал на кушетку:

— Располагайтесь. Снимите свитер.

Взял кровь из вены, распределил ее по пробиркам.

— За результатом придете через четыре дня. Обязательно лично.

— Почему обязательно?

— Возможно, придется повторить анализ.

— Какой анализ?

— Разве вам не сказали? На СПИД.

— Что это значит, Алексей? — набросилась Ольга на Рогова. — У меня только что взяли анализ на СПИД. Что за дела?

— Боюсь, у меня для вас плохие новости. У моей жены СПИД. Заразиться она могла только от Егорычева.

— Значит, и я? Значит, и у меня СПИД?

— Не паникуйте раньше времени. Через четыре дня узнаете. Лучше запоминайте, как сюда ехать.

Четыре дня Ольга провела в состоянии оцепенения. Отчаяние сменялось надеждой, надежда отчаянием. Несколько раз звонил Егорычев, она бросала трубку. В назначенный день приехала в диспансер на Прядильной в восемь утра. Час прождала доктора Козлова среди тихих, словно бы потухших парней и девушек. Все они проходили анонимное обследование на СПИД. Из их разговоров узнала, что когда реакция отрицательная, анализ не повторяют. Когда положительная — обязательно повторяют.

Доктор Козлов лучился утренним благодушием.

— Присядьте, голубушка. Что мы имеем? Ага. Снимите свитерок, возьмем кровь еще раз.

— Зачем? — замирая от ужаса, спросила Ольга.

— Повторим анализ.

— Реакция положительная?

— Не хотелось бы огорчать такую прелестную даму, но, увы, да.

Схватив такси, она примчалась на Большие Каменщики, выдернула Егорычева из постели.

— Подонок! Гад! Сволочь! Одевайся, поедем делать анализ!

— Что с тобой? Взбесилась? Куда ехать? Какой анализ?

— На СПИД, мерзавец! Ты знаешь, что у тебя СПИД? Знаешь? Господи, какая скотина!

— Какой СПИД? Что ты гонишь? Никуда не поеду!

— Поедешь! С ментами повезут! И получишь срок! Этого хочешь? Так я тебе устрою, мне терять нечего!

Когда до Егорычева дошло, что на него свалилось, он сразу присмирел, трясущимися руками, путаясь в рукавах и штанинах, оделся, в такси сидел, вжавшись в угол, лишь иногда растерянно произносил:

— Нет!.