— У них это от рождения, — объяснил Трой. — Этому им не надо и учиться.

— Ну, тебе лучше знать.

— А вот чему они, похоже, никогда не научаются, так это не водить за нос бедных обормотов ради дурацкой своей забавы.

Билли отхлебнул еще виски.

— Дай-ка мне твой стакан, — сказал Элтон.

Поставил его на пол у своих ног, плеснул туда виски, закупорил бутылку, поднял стакан и передал его.

— Спасибо, — сказал Билли.

— Ты на войне был? — спросил Элтон.

— Нет. У меня белый билет.

Элтон кивнул.

— Три раза я пытался записаться добровольцем, но меня не взяли.

— Верю. Я тоже хотел попасть на фронт, но так и просидел всю войну в Кэмп-Пендлтоне. Вот Джонни, того кидало по всему Тихому океану. Бывало, из всей роты один в живых оставался. И ни царапины. Ему за это тоже, наверное, было совестно.

Трой передал Элтону свой стакан, Элтон поставил его на пол, плеснул туда и передал обратно. Потом налил себе. Снова откинулся в кресле.

— На что это ты все смотришь? — спросил он пса.

Пес отвернулся.

— Но вот за что я действительно себя корю — сейчас скажу, и все, конец, сменим тему, — так это за то, что мы в то утро дико рассорились и мне так и не представилось случая помириться. Я ему тогда в лицо сказал, что он идиот (а он и в самом деле идиот был) и что ничего хуже, чем позволить парню на ней жениться, сделать было невозможно. И это действительно так. Я к тому времени уже все знал о ней. У нас тогда аж до драки дошло. Я этого раньше не рассказывал. Кошмар. И больше я его живым не видел. Не надо было мне вообще в это соваться. Но с людьми в таком состоянии, в каком был он, разговаривать невозможно. Нечего даже и пытаться.

Трой поднял взгляд.

— Ты мне рассказывал, — проговорил он.

— А, да. Наверное. Теперь он мне больше не снится. А раньше — всю дорогу. Будто мы все говорим, спорим.

— Ты же обещал съехать с темы.

— Хорошо, хорошо. Хотя другой-то темы для меня как будто бы и нету. Вот ведь как.

Он тяжело поднялся с кресла с бутылкой и стаканом в руке:

— Давайте-ка сходим в конюшню. Покажу вам жеребенка, которым разродилась кобыла Джонса. И откуда только что взялось! Вы, главное, стаканы с собой возьмите. Бутылку я захватил.

Все утро они ехали верхом по широкой можжевеловой пустоши в сторону хребтов с каменными осыпями. Собиралась гроза, тучи шли широким фронтом, стояли уже над горами Сьерра-Вьехас на западе и над всей широкой равниной, протянувшейся с севера на юг от гор Гваделупес, вдоль хребтика Кеста-дель-Бурро и дальше, до городка Пресидио и границы. В полдень в самых верховьях перебрались через реку и остановились, сели на желтую опавшую листву и, глядя, как листья плавают и кружатся в заводи, стали есть то, что Рейчел им припасла с собой.

— Эвона, глянь-кося! — изумился Трой.

— А что это?

— Скатерть!

— Йо-о!

Он налил кофе из термоса в чашки. Бутерброды с индюшатиной, которые они ели, были завернуты каждый в отдельную тряпочку.

— А что в другом термосе?

— Суп.

— Суп?

— Суп.

— Йо-о!

Сидят едят.

— А он давно здесь в начальниках?

— Да года два.

Билли кивнул.

— А раньше он тебе не предлагал идти работать к нему?

— Предлагал.