Босой «парень» в это время торопливо перебирал ногами, стараясь не отстать от спасителей. Тащить его через стену не решились: он чуть прихрамывал, да и похоже, был изрядно избит. Во всяком случае, ногтей на ногах у него осталось меньше половины.

Рим с содроганием подумал, что они, молодые здоровые мужики, тепло одеты. А этот бежит вслед за ними босой по заледеневшей мостовой. Коротко переговорив с Василием, свернули к воротам.

Там несколькими выстрелами уложили спать даже не успевшую ничего понять охрану и прихватили коня. На него и взгромоздили совсем уже обессилевшего парня. Тот не ныл и не жаловался, но без конца бормотал что-то на языке, который никто из них не понимал.

К загруженному судну вышли ближе к полудню. Разумеется, швартоваться в порту было бы глупо, поэтому, хоть капитан и был не слишком доволен, место нашли в сторонке. Посигналив с берега, ждали, пока за ними пришлют шлюпку. Бык, чертыхаясь и матерясь, разбирался в конской упряжи.

— Нахреначили тут пряжек и крепежей… Да стой же ты спокойно, скотина! Был бы ты мордой получше, взяли бы с собой. А так всю жизнь свою и будешь солдат возить.

Сбрую бросили прямо на берегу, а коня просто хлопнули по заднице и отпустили — сам найдет дорогу.

Бывший пленник, наконец-то отдышавшись и немного очухавшись, с опаской смотрел на своих спасителей: и светошумовые гранаты, и мгновенно упавшие от выстрелов охранники на воротах произвели на него неизгладимое впечатление. Кажется, он уже начал раскаиваться, что увязался за спасителями.

Рим хмуро спросил:

— Может, останешься в городе? Есть где укрыться?

— Нет, никто не захочет рисковать…

— Как тебя зовут?

— Давид, сеньор.

На испанском он говорил с заметным акцентом, но понять его было можно. Глядя на подгребающую к берегу лодку, Разумовский сказал:

— Мы уплываем отсюда достаточно далеко. Можешь отправиться с нами, но потом не жалуйся.

Давид промолчал. То ли совсем некуда было идти, то ли настолько вымотался, что плохо соображал.

На корабле, попросив Анжелу обработать парню раны, Андрей вышел на капитанский мостик.

— Куда мы плывем? — спросил Бланко Кардосо.

— Выйдем в море, капитан, вы получите карту. Не волнуйтесь, она будет достаточно подробной.

У города наперерез им двинулись два судна. Было прекрасно видно, как на палубе суетятся возле пушек матросы. Рим не стал дожидаться пальбы.

— Василий, скинь их с хвоста.

— Это я с удовольствием. Надоели, хуже горькой редьки.

Лазерная пушка в руках здоровяка казалась всего навсего крупной игрушкой, однако сработала так, что стоящий на капитанском мостике Бланко Кардосо перекрестился и забормотал молитву. Рим вздохнул. Придется теперь еще и капитану врать что-то утешительное.

Почти все члены команды собрались на палубе и смотрели, как догорает и уходит под воду один из кораблей, как второй, опасливо приближаясь к месту крушения, вылавливает из ледяной воды ошалевших матросов.

— Рим, а они ведь от нас не отвяжутся, — Цинк говорил почти равнодушно, но смотрел на командира очень внимательно.

— Да. Это мы не учли. Эльба слишком близко, найдут и будут мотать нервы. Что скажете насчет Мексики?

Команда, плотно стоявшая вокруг, растерянно пожимала плечами.

— А что сейчас в Мексике? — спросил Дзю.

— А в Мексике сейчас, ребята, империя Ацтеков. Имена у них, конечно, не произносимые, но ребята они очень воинственные. Если мы им чуть поможем, все Колумбы и Кортесы кровавыми слезами умоются. Там уже нормальное государство есть. Не придется, как, например, в северной Америке, бегать между вождями племен и уговаривать.