Как ни странно, минут через тридцать тряски по кочкам и тракторным колеям, они увидели, что рощица справа редеет, и обе дороги снова сливаются.

— Да Римлянин, удачливый ты парень! — хмыкнул Дед.

— И не говори! — поддержал его водила.

На этом, в общем-то все и закончилось. Некоторое время Разумовского так и кликали — Римлянин, а потом сократили до простого и короткого Рим.

Андрей протянул руку и чуть-чуть поправил зеркало, зацепив в стекло отражение лингвиста.

Особенно вызывал раздражение своей неуместностью в этой команде Скрип. Ну, вот нахера на таком задании лингвист с чипом в башке?

Про этих «синеглазок» с вживленными модулями говорили много разного. И хотя Разумовский не склонен был верить всем сплетням, все же к парню чувствовал некоторую неприязнь. Сидит, пялится своими ненормальными глазами в одну точку, и хер его знает, что он там видит или читает. В полумраке кузова глаза связиста довольно отчетливо светятся.

Как-то от скуки, удивленный первой встречей с одним из «синеглазок», Разумовский порылся в сети и выяснил, что вот это самое свечение — побочный эффект работы компьютера в башке у таких ребят. Вроде как ученые стараются избавиться от этого жутковатого эффекта, но пока что-то там не получается. А ведь парень, поди-ка, рискнул пойти на такую операцию не просто так. Конечно, никто статистику в сеть не вываливал, но сидящие на сайтах армейской медицины были уверены, что смертность от подобных операций — не меньше десяти процентов.

Это ж какие бонусы нужно было пообещать подходящим кандидатам, чтобы люди добровольно соглашались на замену мозгов, пусть и частичную? Поговаривали, что им позволялось забивать хранилище чипа личной информацией только на двадцать пять-тридцать процентов, чтобы они не теряли индивидуальности.

Рим себе просто представить не мог, что творится в голове Скрипа. Как это: пользоваться компьютерными данными, как собственными мыслями?

Ну и, мать-мать-мать, вишенкой на торте, безусловно, была Фифа. Над историей этой девки ржали все, кто только слышал о ней. И сунуть ее в его, Рима, команду, со стороны Петрищева это, конечно, было «красиво».

Анжелика Матвеевна Дырда — охереть можно от этой конструкции…

Чем думал папаша Дырда, когда давал дочери имя Анжелика? Правду говорят, как вы судно назовете, так оно и поплывет! Вот и выплыла на белый свет… вот это вот самое…

Андрей покосился на выдающийся бюст, чуть даже нависающий над рулем, и неловко сглотнул.

С-с-сука! Конечно, Анжелика! Да никакая Татьяна или Маша не могла бы быть обладательницей подобного богатства!

Вроде в гарнизоне хватало и симпатичных официанточек в офицерской столовой, да и местные жительницы смотрели на вояк более, чем одобрительно. Но вот было в этой Анжелике, кроме сисек, что-то такое, от чего мужики непроизвольно приобретали легкое косоглазие.

Ну, а сама мадама прославилась тем, что, пристроенная на службу любящим папой-прапорщиком, тихо и мирно возила столичного штабного генерала. И все бы было ничего, если бы старый козел не помер прямо в ее кровати. Было бы у нее чуть больше мозгов, такого скандала не вышло бы. Но её визг перебудил всех жильцов элитного дома, где папик-генерал снимал ей уютную двушку.

Первой, как водится, приехала вовсе не армейская спецмашина, а обычная скорая, которую вызвал кто-то из перепуганных гражданских, что и поставило на карьерном росте Фифы жирный крест.

Эту овцу сослали на периферию, дабы она не мозолила глаза столичным журналистам, пока шум не уляжется. Хотя, как подозревал Рим, теперь тянуть ее было просто некому: после скандала папа-прапорщик поспешно ушел в запас, и девке приходится сейчас несладко.

Ничего, такая нигде не пропадет. Мысленно повспоминав состав гарнизонного начальства, Андрей нашел не менее четырех кандидатур на должность нового «папика».