Лицо Александра скривилось.

— Ясно.

— Мы должны найти Адрианну Сатти, месье, пока этого не сделали другие. Она — подозреваемая. Но стража даст ей шанс защититься. Вы прекрасно знаете, что если Дома услышат об этом, они потребуют признать ее виновной без суда и следствия. Ее нужно допросить, и нам нужно узнать, что случилось. Так что ради нас и нее, где она?

Александр Делакруа очень долго смотрел на огонь, его пальцы крутили кубок с нетронутым вином. Свет плясал на его лице, волосах, кубке меняющимся узором. Он казался призраком из полузабытого сна. Клод в такой миг был нежным, опустил ладонь на плечо старика и сжал.

Адрианна поняла, что задерживала дыхание, заставила себя вдохнуть, чтобы прогнать сдавленность в груди и огоньки перед глазами.

А потом хозяин поместья печально покачал головой, выглядя раздавлено.

— Я не знаю, где Адрианна, майор. Честно. Она ушла вечером. Ее жизнь в ее руках… — он притих. — Если бы я знал, — закончил он увереннее, но не менее печально, — я бы сказал вам, майор. Мне жаль.

Адрианна всхлипнула вслух, но лишь раз. Никто не услышал ее за окном. Голоса и треск огня — и, может, жалкие попытки пораженного бога — заглушили ее.

— …констебли обыщут ее комнату, — услышала она майора Чапеллу, обратив снова внимание на голоса за окном. — Они с уважением отнесутся к вашему имению, конечно, месье, но я настаиваю. И мне нужно оставить несколько стражей на случай, если она вернется.

Александр слабо кивнул.

— Конечно, — тихо сказал он. — Клод отведет ваших людей.

— Тогда, — майор с уважением встал и указал стражам поступить так же, — я больше не буду занимать ваше время. Мои констебли будут тут через час, — он замер, его лицо немного смягчилось. — Месье Делакруа, — сказал он почти нежно, — мне жаль.

Клод вывел его, оставив Александра смотреть на закрывшуюся за ними дверь.

Он бросил кубок на пол, разбив его, уткнулся лицом в ладони и заплакал. Его тело содрогалось.

Почти ослепленная слезами, Адрианна слезла с дерева и забралась по стене поместья к окну своей комнаты. Она замерла, вытерла слезы, отгоняя отчаяние подальше.

Она не могла пойти к нему, хоть сердце кричало его имя, и все тело дрожало. Он верил ей, он помог бы ей — и она в это верила — но она не могла просить о таком. Он потеряет очень многое, если его схватят.

В темноте и без инструментов она очень долго отпирала окно. Оно скрипнуло, открывшись, но не так громко, как билось ее сердце. Адрианна скользнула внутрь, оставляя сухую кровь крошками на подоконнике.

У нее были минуты, констебли вот-вот придут обыскать комнату, но она не могла уйти, не сменив кровавое платье на темную тунику, которая нашлась первой. Она хотела бы успеть помыться, убрать кровь с волос, с ладоней, кожи… но и быстрого переодевания хватит.

Адрианна взяла все полезное, что могла унести. Одеяло превратилось в мешок. Пятьсот золотых марок, которые она хранила на всякий случай, еще ценные украшения, за ними в мешок попали гребни и прочие мелкие вещицы, а еще одежда, которая не была похожей на аристократскую. Не думая, Адрианна забрала рапиру, что стояла у стены. Украшение на рукояти сверкало серебром и медью даже во тьме спальни.

Оружие выпало из ее ослабевших пальцев, отскочило от одеяла и кровати. Оно чудом не стукнулось о ножки кровати, шум поднял бы на уши весь дом. Адрианна оказалась на коленях, сжимала живот, тело содрогалось от рыданий.

— Не могу! О, боги, я не могу снова быть одна! Прошу…

Ее взгляд со слезами упал на рапиру. На миг она подумала направить лезвие на грудь, покончить со страданиями последней вспышкой боли.