— Но вы же не можете отрицать, что между нами возникло чувство близости, дорогая моя.

Кьяре стало жарко от того, как он случайно коснулся ее бедром.

— Эта связь… исключительно практического свойства, лорд Хэдли.

— Говорите за себя, Кьяра, — заявил он. — Кстати, меня зовут Лукас, на тот случай если вы запамятовали.

Она постаралась скрыть смущение.

— Здесь нас никто не слышит, поэтому можете меня называть по имени.

— Э… Это не совсем прилично.

— Мм… — Кончиком пальца он провел по ее затылку. — Тогда наверняка вы посчитаете, что я не должен делать это. — Он принялся играть завитком ее волос.

Она попыталась отодвинуться как можно дальше, но уперлась спиной в портлендский камень стены. Его смех прозвучал низко и чувственно.

— Очутилась между молотом и наковальней, бедняжка?

Кьяра задохнулась, ощутив его мускусный, мужественный запах. Мурашки побежали по спине.

— Нас никто не увидит, милая. Тут темно, и ваза с цветами загораживает нас.

— Пожалуйста, остановитесь, сэр. — Она запаниковала, пытаясь унять бившую ее дрожь от макушки до кончиков пальцев. Кончики пальцев. О, черт, Кьяра вспомнила, как он целовал ей ноги в карете!

Лукас не внял предостережению.

— Знаете, вместо вальса в бальном зале я предпочел бы вальс с вами в постели. — Его дыхание коснулось ее уха. — Сначала я расстегнул бы все до единой эти перламутровые пуговки у вас на лифе. — Он легонько провел кончиком пальца по ее груди. — Потом стянул бы его до пояса.

Она почувствовала, как тело словно закололо тысячами иголок.

— Потом платье упадет на пол, а на вас останется только корсет и нижняя рубашка. — Лунный свет отражался в его глазах. — Но ненадолго.

Кьяра была шокирована и очарована. Неожиданно она вдруг откликнулась на его шепот, и не только кончиками пальцев. Ее тело напряглось.

— Что вы говорите, сэр? — растерялась Кьяра.

— Учу, как занимаются любовью. — Его голос был словно шелк. — Это называется «прелюдия», дорогая моя. Предложение, высказанное вслух, иногда очень стимулирует.

— Лорд Хэдли… Лукас продолжил:

— Вы хоть представляете себе, как обворожительно выглядите сегодня? Так хочется увидеть вас обнаженной! Увидеть, как ваше роскошное тело купается в свете звезд. Я просуну ладони между вашими бедрами и ласково — о, самым нежнейшим образом! — разведу их в стороны. Вообразите, вы лежите на простынях, шелковистых, как цветочные лепестки, а мои ласки становятся все… интимнее.

Кьяра поежилась. Нет ничего удивительного в том, что этот мужчина соблазнил половину женщин Лондона. Сколько музыки в его словах…

— Помните наш разговор о гроте Венеры? Вы подумали о том, что чувствуют, когда целуют туда?

Словно загипнотизированная, Кьяра не нашла в себе силы запротестовать. Она не отрываясь смотрела на его губы. Немыслимо чувственные губы. Потрясающего рисунка. Губы, полные греха.

О Господи, как ей хотелось, чтобы он поцеловал ее, при этом делая все, что говорил!

Это, наверное, порочно?

Он вдруг резко отодвинулся от нее.

— Пожалуй, вы правы. Нам лучше вернуться в зал.

Удивительно, но ей стало досадно. Ее переполняло жгучее желание, хотя в настоящий момент не могло быть и речи даже о мимолетном поцелуе; Их поведение на людях должно быть безупречным.

Но, может, в уединении, в карете, когда они поедут домой, он возобновит свой сладострастный натиск? Кьяра не знала, что делать: то ли откликнуться на него, то ли испугаться.