– Здесь я! – Нырец таки подпрыгнул.

– Беги через брод к Добычаду. Скажи: пусть ждет, пока русы в воду начнут заходить. Пусть Добычадовы парни их обстреливают, а тут и мы сзади ударим! Раздавим, всех перебьем!

– А если их много будет? – усомнился Лоб.

– Да сколько ни будет! – пылко воскликнул Лелёшка. – В воде, да меж двух огней, да врасплох – всех положим! Пускаем все разом по одной стреле. А потом – в топоры!

– Так и сделаем, – кивнул Будим.

Довольный поручением Нырец умчался со всех ног. Не мешкая, за ним и остальные потянулись к броду. Все были в том возбужденно-сосредоточенном состоянии, как бывает на опасной охоте. Отроки тринадцати-шестнадцати лет уже имели немалый опыт лова разных зверей, но никогда, пожалуй, им еще не встречалось столь опасной дичи. Стрелять они учились с самого детства, и теперь почти у всех уже хватало сил натянуть настолько тугой лук, чтобы можно было насквозь пробить хоть крупного зверя, хоть человека. В подобных делах молодая стая, проворная, безжалостная и жизнью еще не наученная осторожности, и впрямь бывает весьма опасна.

Укрылись близ реки – в густых зарослях ольхи, в полперестреле левее брода. Стали ждать, моля чуров, чтобы русы двинулись сюда. Что же им еще делать – не так же они глупы, чтобы снова соваться на мост, где с другой стороны приготовлены для них еще четыре подрубленных дерева!

Сидели, прячась за толстыми стволами кривых раскидистых ив, за сорными кустами ольхи. Шумел ветер в кронах, но птицы знак подать не могли: крик и шум на тропе всех распугал и заставил затаиться. Будим напрягал слух, надеясь как можно раньше расслышать приближение киян. Вытянув шею, высунулся из-за ствола, вглядываясь сквозь ветки.

Вдруг Овчук, сидевший с ним бок о бок, схватил за плечо и нажал, побуждая сесть.

И Будим увидел сам – шагах в сорока меж ветвей мелькнуло большое красное пятно – щит в руках первого из русов…

* * *

Гриди шли двумя цепями, чтобы охватить полосу леса пошире – никто ведь не знал, где этот клятый брод, если он вообще тут есть. Наконец с Хрольвовой стороны свистнули – нашли. Святослав со своей половиной дружины повернул туда.

Вскоре обнаружилась тропка. Едва заметная на мху, мало хоженая, она, однако, шагов через сто и правда привела к броду. Ручей разлился здесь шире, за песчаной отмелью лежали камни – на макушке лета, когда вода низка, здесь можно будет перейти, и ног не замочив.

Быстро осмотрели заросли на том берегу. Было мало надежды, что над бродом совсем никого нет, но делать нечего. С отмели обстреляли тот берег – стрелы пощелкали по веткам, лес не ответил.

– Пошли! – приказал Хрольв, глядя на противоположный берег острым и сосредоточенным взглядом.

По шесть в ряд, оградившись щитами спереди и по бокам, гриди плотным строем вошли в воду.

– Шагаем живее! – прикрикнул Хрольв, но все и так понимали необходимость как можно быстрее преодолеть опасное место.

И едва первый ряд сделал шагов десять, как с дальнего, высокого берега полетели стрелы.

– Бегом, жма! – рявкнул Хрольв, ожидавший этого.

Теперь важнее всего было преодолеть ручей, где русы оставались так уязвимы, и войти в ближний бой со стрелками – прогнать их в лес, как это сделал Лют близ засеки. Ближнего боя гриди не ждали – главное, как можно скорее выйти из-под обстрела.

Но едва строй подался вперед, как сзади, из зарослей, в спины, прикрытые только кольчугами, ударили стрелы. Несколько человек из заднего ряда рухнули в воду.

– Сзади! – истошно заорал Гуннар, у которого в десятке вдруг сразу трое упали, с древками стрел, торчащими из спин.