|
Рид тоже носит. А уход за могилой мы оплачиваем вместе. - И на то есть причина? Он как-то странно взглянул на нее и ответил просто: - Мы все любили Седину. - Полагаю, кто-то из вас и убил ее, - тихо сказала она. - Вы ошибаетесь, Алекс. Я ее не убивал. - А ваш отец? Мог он ее убить, как вы думаете? Он отрицательно покачал головой. - Он относился к Седине как к дочери. И считал ее дочерью. - А Рид Ламберт? Он лишь пожал плечами, словно тут и объяснений не требовалось. - Рид? Ну, знаете... - Что? - Рид никогда не смог бы ее убить. Алекс плотнее запахнула жакет. Солнце село, холодало с каждой минутой. Когда она заговорила, возле ее губ повисло облачко пара. - Сегодня я весь день просидела в библиотеке, читала подшивки местной газеты. - И что-нибудь вычитали обо мне? - О да, все о том, как вы играли в футбольной команде “Пантеры Пурселла”. Он засмеялся; ветер трепал его светлые волосы, гораздо светлее, чем у Рида, и более ухоженные. - Увлекательное, наверно, чтение. - Да уж. Вы с Ридом были капитанами команды. - Черт, правда. - Он согнул руку, будто хвастаясь крепкими бицепсами. - Мы считали себя непобедимыми - этакие крутые ребята. - В предпоследнем классе мать стала королевой бала на вечере встречи выпускников. Я видела фотографию, где Рид целует ее во время перерыва между таймами. Алекс испытала странное чувство, когда разглядывала этот снимок. Раньше она его никогда не видела. Бабушка почему-то не держала его среди других фотографий; возможно, потому, что Рид целовал Седину дерзко, по- настоящему, так, словно имел на нее права. Ничуть не смущаясь ликующей толпы на стадионе, он властно обвил руками талию Седины. Голова ее под поцелуем откинулась назад. А он выглядел победителем в своей забрызганной грязью футбольной форме, с видавшим виды шлемом в руке. Посмотрев на фотографию несколько минут, Алекс почувствовала этот поцелуй на собственных губах. Вернувшись к действительности, она сказала: - Вы ведь познакомились с моей матерью и Ридом гораздо позже, не правда ли? Вытянув из земли травинку, Джуниор стал крошить ее пальцами. - В девятом классе. До тех пор я учился в Далласе в интернате. - Сами так решили? - Мать решила. Она не желала, чтобы я набрался неподходящих, с ее точки зрения, манер у детей нефтяников и ковбоев, поэтому каждую осень меня отправляли в Даллас. Долгие годы мое воспитание было яблоком раздора между матерью и отцом. |
