Дора испустила долгий вздох, провела рукой по взлохмаченным волосам.

– Хочешь выпить?

– Конечно.

Войдя в квартиру, она стянула с ноги вторую туфлю и отшвырнула обе в сторону.

– Коньяк?

– Отлично.

Джед увидел на полу осколки фарфора. Должно быть, именно это он слышал. Между грохотом посуды и криком он провел мучительную минуту, решая, стоит ли вмешаться. Даже в те времена, когда он носил полицейский жетон, семейные ссоры тревожили его больше, чем погони за профессиональными преступниками.

Он окинул внимательным взглядом Дору, наливающую коньяк в две сужающиеся кверху коньячные рюмки. Ее лицо все еще пылало, глаза – две узкие щелочки. Хорошо хоть его полицейские навыки не понадобились.

– Так кто же был тот подонок?

– Мой бывший бухгалтер. – Дора вручила Джеду рюмку. – Сначала он чуть не довел меня до коматозного состояния болтовней о налогах и долгосрочных капиталовложениях, а потом решил, что заслужил право явиться сюда и сорвать с меня одежду.

Джед взглянул на сверкающее черное платье.

– Красивая одежда. Не пойму, зачем он тратил время на капиталовложения.

Дора глотнула коньяка.

– Подожди минутку. Кажется, это комплимент, но до меня пока не дошло.

Джед пожал плечами:

– Похоже, ты победила в этой схватке.

– Надо было сломать ему нос. – Надувшись, Дора присела на корточки и стала собирать осколки. – Костяной фарфор фабрики Дерби, тысяча восемьсот пятнадцатый год, – показала она разбитую чашечку. – А пепельница – американская, того же времени.

Джед присел на корточки рядом с ней.

– Ценная?

– Да не в этом дело. Все равно жалко.

– Теперь это мусор. Оставь, порежешься. Принеси щетку или еще что-нибудь.

Тихо ворча, Дора поднялась, отправилась в кухню, пошарила там и вернулась с метелкой из перьев и совком.

– Он даже зубную щетку сунул в карман. Чертову щетку! Держу пари, сукин сын был бойскаутом.

Джед осторожно забрал у нее метелку.

– Может, он и чистое бельишко захватил.

– Я бы не удивилась. – Дора принесла из кухни мусорное ведро и передернулась, когда Джед высыпал в него осколки. – И пару презервативов.

– Любой уважающий себя бойскаут носит их в бумажнике.

Дора присела на подлокотник кресла. Пора смириться. Похоже, спектакль закончился.

– А ты?

– Что я?

– Был бойскаутом?

Джед высыпал в ведро последние осколки и внимательно посмотрел на Дору.

– Нет. Я был малолетним преступником. Береги ноги. Может, остались еще осколки.

– Спасибо. – Слишком взвинченная, чтобы оставаться на одном месте, Дора вскочила и снова наполнила рюмки. – А чем ты занимаешься теперь?

– Ты должна знать. – Джед вытащил из кармана пачку сигарет, прикурил. – Я заполнил анкету.

– У меня не было времени на чтение. Не угостишь? – Она кивнула на сигарету. – Я люблю покурить, когда нервничаю или злюсь.

Джед передал ей свою сигарету и вытащил другую.

– Теперь легче?

– Пожалуй. – Дора быстро затянулась и так же быстро выдохнула дым. Ей нравился не вкус сигарет, а только их эффект. – Ты не ответил на мой вопрос.

– Какой вопрос?

– Чем ты занимаешься?

– Ничем. – Джед улыбнулся, хотя не видел в своей жизни ничего смешного. – Я богат и независим.