– Я в этом не сомневаюсь. Дора в магазине.

– Естественно. Деловая женщина – моя старшенькая, не в пример нам всем… хотя ее ждала блестящая театральная карьера. Блестящая, – с сожалением повторил Конрой. – Но она выбрала мир свободного предпринимательства. Гены странная штука, вам не кажется?

– Я особенно не задумывался. – Ложь, наглая ложь. Он провел значительную часть своей жизни, думая именно о причудах наследственности. – Послушайте, мне нужно закончить здесь, пока не стемнело.

– Я мог бы вам помочь, – предложил Квентин с неожиданным для Джеда проблеском практицизма. Однако именно благодаря своей деловой хватке Квентин Конрой был не только хорошим актером, но и хорошим директором театра.

Джед обвел взглядом красный костюм, струящуюся на подложенный живот белую бороду.

– Разве у вас нет гномов для грязной работы?

Квентин расхохотался, и ветер подхватил его гулкий смех.

– Мальчик мой, в наши дни кругом одни профсоюзы. Не могу заставить маленьких шельмецов сделать хоть самую малость, если она не занесена в контракт.

Не сдержав улыбки, Джед включил шлифовальный инструмент.

– Когда закончу, поможете мне укрепить перила, если хотите.

– С удовольствием.

Квентин устроился на нижней ступеньке. Он всегда больше любил наблюдать, как работают другие. К счастью, скромное наследство избавило его от полуголодного существования, почти неизбежного в начале любой театральной карьеры. Со своей будущей женой он познакомился в театре: в шекспировской «Буре» она играла Миранду, а он – Себастьяна. Поженившись тридцать лет назад, они довольно успешно играли в различных театрах, пока не обосновались в Филадельфии и не открыли собственный театр, «Либерти».

Теперь Квентину было пятьдесят три – сорок девять, как он указывал в автобиографии. Он превратил актеров «Либерти» в уважаемую труппу, игравшую все: от Шекспира и Ибсена до современных драматургов, и театр приносил устойчивый доход.

Жизнь Квентина была довольно безоблачной. Очевидно, поэтому он верил, что и остальные должны жить долго и счастливо. Младшая дочь вышла замуж по любви, подарила ему трех внуков; сын прославлял его фамилию на сцене. Оставалась только Дора.

Квентин подумал, что этот сильный молодой человек с непроницаемым взглядом – идеальное решение проблемы. Улыбаясь про себя, он вытащил из накладного живота фляжку и быстренько глотнул. Затем еще разок и еще.

– Отличная работа, мальчик, – сказал Квентин полчаса спустя, тяжело поднимаясь и поглаживая перила. – Гладкие, как женская щечка. И я с удовольствием смотрел, как вы работаете. Как же поставить эту штуковину на место?

– Возьмитесь за нее и несите свой конец наверх, – предложил Джед.

– Просто дух захватывает. – Звеня колокольчиками на сапогах, Квентин вскарабкался по ступенькам. – Не то чтобы я был новичком в подобном деле. Видите ли, мне приходилось помогать с декорациями. Как-то сработал первоклассного «Веселого Роджера» для «Питера Пэна». – Квентин покрутил белый ус и грозно сверкнул глазами. – Естественно, я играл капитана Крюка, предводителя пиратов.

– Естественно. Берегитесь. – С помощью электрической дрели Джед закрепил перила. Квентин не закрывал рта, но его болтовня не мешала Джеду.

– Вот и все дела. – Вернувшись на облюбованную нижнюю ступеньку, Квентин потряс перила и просиял: – Крепкие, как скала. Надеюсь, моя Иззи ценит вас. – Он дружески хлопнул Джеда по спине. – Почему бы вам не пообедать с нами на Рождество? Моя Офелия творит чудеса на кухне.