Пьер Алексис Понсон дю Террайль. Сокровище гугенотовВарфоломеевская ночь – 3
I
Было 4-е декабря 1576 года. На башенке королевского замка в Блуа пробило десять часов, когда король Генрих III кончил ужинать в обществе своих миньонов — Келюса, Можирона, д'Эпернона и Шомберга. Ужин отличался большой веселостью: вкусно ели, много пили, злословили о женщинах и превозносили мужчин. — Господа, — сказал наконец король, — я очень скучаю здесь, в Блуа. Кто из вас мог бы развлечь меня? Не успел никто ответить, как дверь раскрылась, и в комнату вошел человек. Указывая на него, Можирон сказал: — Могу сказать одно, государь, что развлечь вас может кто угодно, только не этот господин! — Господин де Можирон, — просто ответил вошедший, — я служу своим королям и в случае нужды проливаю за них свою кровь, но никогда не рассчитывал отбивать хлеб у шутов! Миньоны принялись смеяться, однако король остановил их. — Здравствуйте, Крильон! — сказал он, протягивая руку этому истинному рыцарю «без страха и упрека», начальнику дворцовой стражи. — Вашему величеству было угодно призвать меня? — Да, Крильон, друг мой… ведь вы мой друг, не так ли? Герцог Крильон, очевидно, не нашел в этом обращении ничего особенно лестного для себя, так как ответил с наивным простодушием: — Государь, я всегда был другом французских королей, из которых служу уже пятому, да сохранит его Господь! — Ну так вот, друг мой Крильон, я в самом деле позвал вас. Вы были мне нужны, но это было тогда, когда я еще был королем Франции, то есть до ужина. Я хотел отдать вам распоряжения относительно собрания государственных штатов, которое должно состояться в Блуа через два дня. Но, черт возьми, после ужина и особенно после этого журансонского вина я совершенно не могу вспомнить, что такое я хотел сказать вам! Крильон и бровью не повел, продолжая молчать, хотя Генрих сделал короткую паузу. Увидав, что герцог и не собирается отвечать что — либо, король продолжал: — Я скучаю, милый мой Крильон, скучаю до смерти. Крильон продолжал хранить молчание. — Вы только посмотрите, — продолжал Генрих, — все эти молодые люди осыпаны моими милостями, я наполняю их карманы и делю с ними корону, но ни один из них не способен развлечь меня! — Ну уж извините, государь! — воскликнул Можирон. — Как раз в тот момент, когда герцог вошел, я собираюсь развлечь ваше величество! — Каким это образом? — жадно спросил король. — О, это целая история, государь! — Так выкладывай ее, и, если она позабавит меня, я сделаю тебя кавалером ордена Святого Михаила! — Велика штука! — пробормотал д’Эпернон. — Теперь этот орден болтается у всякого встречного! Орден Святого Духа, это я еще понимаю! — Господин д'Эпернон, — сказал Крильон, делая шаг к разряженному и раздушенному придворному, — орден Святого Духа жалуют лишь тем, кто понюхал пороха и от кого не разит так мускусом, как от вас! — Ох уж этот мне Крильон, — со злобной усмешкой сказал король. — Он всегда бьет наверняка! Помолчи, д’Эпернон, я сделаю тебя рыцарем ордена Святого Духа после первой битвы! — Значит, еще есть время подождать, — ответил Крильон и, видя, что никто не предлагает ему стула, взял табурет и спокойно уселся. — Историю! Где история? — с детским нетерпением крикнул король. — Вот извольте! — ответил Можирон. |
